Шестой уровень

– Я не сказал, что это были японцы, – строго заметил Савелов. – Мы можем только предполагать.

– Хорошо, ясно, а, «во-первых»?.. – казалось, Чесноков говорил очень спокойно. Только жилка на виске мелко подрагивала.

– Молодец, Андрей, в правильном направлении мыслишь, – похвалил его полковник.

– Они забрали в Японии секретный груз?

– Именно.

– А конкретнее?

– Мимо, – отрезал полковник.

– Вопросов нет.

– Нам еще предстоит установить, каким образом японская разведка вышла на наш скрытый канал, но определенную работу мы уже проделали. – Савелов выдержал паузу, во время которой успел расплющить по столу рыжего таракана. – Капитан танкера жив, здоров и невредим. Мы получили сведения, что сейчас японцы его обрабатывают, выбивают из него показания, но… вполне возможен и другой вариант, очень для нас неприятный…

– Капитан был вашим человеком?

– Он работал на разведку, – уклончиво ответил Савелов. – Вот теперь вопрос – на чью?

– А шо от нас требуется? – нетерпеливо спросил Гладий.

– Работа. – Савелов бережно отделил от мертвого тараканьего тельца заусенчатую лапку, приблизил ее к глазам, рассмотрел внимательно, после чего стряхнул с ногтя на пол. – Выкрасть капитана «Луча», поднять затонувший груз и переправить и то, и другое в Россию.

Андрей про себя отметил, что Савелов про капитана говорит, как про вещь.

– К счастью, – продолжил полковник, – груз все еще лежит на дне, это мы знаем точно.

Барковский так разинул рот, что даже пластырь не выдержал – лопнул.

Гладий только покачал головой. Чесноков хрустнул пальцами.

– И все? – язвительно присвистнул Сотников. – А вот одно неприличное слово – «как»?

– По ситуации, – обнадежил его Чернов. – Мы снабдим вас нужными сведениями, но в целом вы должны будете действовать без чьей-либо подсказки. В, шахматы играете?

– Немножко…

– Знаете, что такое цейтнот?

– Это когда флажок падает.

– Наш флажок уже держится на честном слове.

– А прикрытие, легенда, оружие, снаряжение, все эти ваши шпионские прибамбасы? – спросил Гладий.

– Никаких прибамбасов. Вообще ничего, – жестко сказал ПОЛКОВНИК. – Сами. Все сами. Больше того, когда мы выйдем из этого клоповника, – он обвел глазами номер люкс, – я вас не знаю, вы меня.

– Ни себе фига, – покачал головой Василий.

– Что бы ни случилось, держите язык за зубами, братцы, – предостерегающе погрозил пальцем Чернов. – Надеюсь, нет смысла напоминать, что в случае чего Россия от вас откажется…

– Эти мальчики все прекрасно помнят, – остановил его Савелов. – Я им верю… В прошлый раз….

– Нас было шестеро… – опустил глаза Чесноков.

– Шестеро… – печально подтвердил Валентин Демидович. – И раз уж мы опять коснулись этой темы… М-да… Тяжело… Твои парни погибли геройски… Родина их не забудет…

– Уже забыла.

– Ну-у-у, не надо так категорично… Вы же знали, на что шли. Мне очень жаль.

– А вам не надо делать поминальное лицо, товарищ полковник, у вас это не очень естественно получается, – зло процедил Андрей. – Тут про шахматы говорили… Точно, для вас ведь мы – всего лишь пешки. Куда захотел, туда и поставил. Вам на нас наплевать, верно?

– Верно, – на удивление легко ответил Савелов. – В самое яблочко попал, Чеснок. Наплевать, насрать, харкнуть и растереть. А на тебя в первую очередь.

– Вот это уже похоже на искренность, – усмехнулся Андрей.

– Хочешь совет? – Глаза полковника превратились в две узенькие щелочки. – Поменьше болтай, да получше дело делай.

– Я – буду, – сказал Чесноков тихо. – А остальные… – он посмотрел на Кирюху, Гладия и Веню. – Так, полковник, ребята сейчас выйдут из этого клоповника и больше вас не знают. Они не должны за меня отдуваться.

Последняя фраза тяжело повисла в ставшем вдруг до почти физически ощутимо плотном воздухе.

– Пускай выходят, – пожал плечами ПОЛКОВНИК. – Иди, Барковский, там тебя дожидаются менты с наручниками.

– За что? – опешил Кирюха. Пластырь он сорвал механически, даже не заметив боли.

– За изнасилование гражданки Малининой Ларисы Аркадьевны, – улыбнулся полковник грустно.

Кирюха растерянно оглянулся на Андрея, тот опешенно завертел головой.

– Да, Чеснок, не вышло у тебя, – успокоил его полковник. – Честная девушка снова заявление подала, да еще жаловалась, что ты ей грозил физической расправой. А! Веня Сотников?! – вдруг словно опомнился полковник, – «Тихий еврейский мальчик». Артист! Этот артист искалечил в холле гостиницы «Ярославская» четверых водителей тяжелогрузовых автомобилей. Некоторые из них лежат в реанимации. В лучшем случае – хулиганство. Я так понимаю.

– Здорово, – промычал Андрей.

– Как верно тут было замечено, – улыбнулся полковник, – фирма веников не вяжет. А вот вы, ребята, нее повязаны по рукам и ногам. Вы – мои со всеми потрохами.

Воздух сгустился так, что уже невозможно было дышать.

– В чужую страну, без языка, без элементарных знаний, без прикрытия… Да вы что, с ума сошли? Это же легче, вон из окна сигануть! – тяжело выдохнул Андрей.

– Никто не держит, – скучным голосом сказал полковник. – Но как говорили немцы – «свобода через труд».

– Это эсэсовцы говорили, – сказал Веня.

– Неважно.