Шествие императрицы, или Ворота в Византию

Иосиф слушал, наклонив голову. Он то сливался с музыкой, то вдруг вырывался из ее чар и уносился мыслью далеко-далеко. В просторы России, куда ему надлежало ехать. Грядущее свидание с русской императрицей полонило его чувства. Оно было важно, очень важно. Оно могло перевернуть судьбы Европы.

Иосиф не сомневался: дело шло к войне. Он не хотел и вместе с тем хотел ее. Хотел, инстинктивно опасаясь, ведь это именно ему предстояло вести армию. Он знал, все взоры будут устремлены на него, от него будут ждать подвигов, побед…

«О Боже мой, — невольно вздохнул он, — я не хочу войны. — Это музыка умиротворяюще действовала на него. — Хочу покоя…»

Моцарт сложил руки на груди. Он рассеянно слушал похвалы, которые расточал ему император, и думал: может, и в самом деле отправиться в Россию, где ждет его, как уверяют русские вельможи, обеспеченная жизнь. Сарти, Паизиелло и другие, как говорят, прекрасно устроены. Екатерина, эта северная Семирамида, покровительствует талантам. Правда, уверяют, что она равнодушна к музыке и страдает полным отсутствием музыкального слуха. Но зато там есть страстный меломан князь Потемкин. Он может озолотить полюбившегося ему музыканта.

— Вы свободны, господа, — размягченным тоном произнес Иосиф. — Благодарю за доставленное наслаждение. Я унесу с собой чарующие мелодии вашего трио, маэстро Моцарт.

Моцарт поклонился, подумав: уж лучше бы он распорядился платить ему жалованье придворного музыканта.

Сквозь магический кристалл…

Ветвь девятая: апрель 1453 года

И был апрель. Месяц пышного цветения, месяц торжества жизни.

И с ним пришла Пасха — священный праздник христиан, праздник Светлого Воскресения Христа-Спасителя.

Воскресный день — первый день Пасхи — пришелся на первое апреля. В цветущих садах заливались соловьи, аисты — вестники счастья — возвратились в свои гнезда, перелетные птицы стаями летели на север.

Храмы Константинополя были переполнены молящимися. Люди возносили молитвы Спасителю, прося защитить город, защитить их и их семьи от нашествия врагов Христова имени, от поругания святынь.

Казалось, Господь внял их молитвам. Турки в этот день не предпринимали никаких действий. Но вот под стенами показались первые атакующие — в понедельник, 2 апреля. Похоже, то была пробная атака.

Защитники великого города предприняли боевую вылазку и отбросили нападавших, убив и ранив несколько турок. Но вот со стороны вражеского лагеря двинулась орда на помощь солдатам, и грекам пришлось поспешно убраться под защиту своих стен. Их было слишком мало.

Спустя четыре дня город был обложен со всех сторон. Кольцо осаждавших стало мало-помалу сжиматься. И император приказал удвоить бдительность. В сопровождении свиты он стал обходить наиболее уязвимые участки стены, особенно у Влахерны, там, где стена была одинарной, где располагался новый императорский дворец.

Стало ясно, что штурма следует ожидать со стороны сухопутных стен. С высоты было видно, как полчища турок укрепляют свои позиции и готовятся к атаке.

Защитники города надеялись на крепость своих стен, которые во многих местах были двойными и даже тройными, и на мощь своих башен. Протяженны были и рвы, предусмотрительно заполненные водой, некоторые из них почитались непреодолимыми — так глубоки и широки они были. Прежде через них были переброшены мосты. Но император приказал их разрушить.

Обходя стены, император с грустью убеждался, что силы защитников слишком слабы, малочисленны и что на некоторые участки стены просто некого поставить. Пришлось сделать башни опорными пунктами: туда были подняты пушки, которые могли стрелять тяжелыми ядрами и откуда можно было лить кипящую смолу и метать камни.

Пятого апреля защитники заняли свои позиции. Сам император избрал своим местопребыванием Месотихион, где река Ликос пересекала стены. Здесь были сосредоточены отборнейшие отряды греков. И неспроста: за стенами, почти насупротив, виднелся султанский алый с золотом шатер и были расположены янычары и султанская гвардия.

К императору присоединился генуэзский военачальник Джустиниани с отрядом своих соотечественников: он в полной мере оценил опасность, грозящую именно на этом участке. А его место занял другой отряд генуэзцев под командою братьев Баккарди.

Венецианцы во главе со своим бальи Минотто обороняли стены Влахерны, при том что им пришлось основательно вычистить ров перед ними. Их соотечественник, почтенный, седобородый Теодоро Каристо, взял на себя оборону участка стены между Калигарийскими воротами и стенами Феодосии.

Слева от императора позиции заняли генуэзцы под командою Каттанео, а далее — греки во главе с Феофилом Палеологом, родней императора…

Все стояли на своих местах в томительном ожидании. Было ясно, что турки вот-вот двинутся на штурм.

Глава девятая Лед тронулся…