Шестые звездные войны

Даже после первой ночи истребления в городе оставались, наверное, отдельно уцелевшие, понятия не имевшие о том, что уже произошло. И на смертоносной страже должен был кто-то оставаться, на случай, если умирающий попытается вызвать кого-нибудь из знакомых, чтобы утешиться хотя бы звуком голоса еще живого человека.

У пульта в самом деле имелся дежурный. Кэлхаун увидел освещенною комнату. Держа краскораспылитель наготове, он очень тихо двигался вперед. Мургатройд бесшумно ступал позади.

Усамой двери в комнату Кэлхаун приготовил свое необычное оружие к действию. И вошел в комнату.

На стуле перед безжизненным пультом дремал человек. Когда Кэлхаун вошел, он потянулся и зевнул. Потом повернулся. Кэлхаун выстрелил в него вихревыми кольцами распыленного лекарства. Кольца состояли из вращающихся в вихревом движении частиц декстретила, средства для наркоза выделенного из этил хлорида примерно двести лет назад и до сих пор непревзойденного по своим качествам. Первое его достоинство - малейшее количество вещества в воздухе заставляло дыхательные мышцы судорожно сокращаться, втягивая в легкие дополнительные порции воздуха. Второе - подобно древнему эти л хлориду, это был самый сильный и быстродействующий анестетик из всех известных.

Человек у пульта увидел Кэлхауна. Ноздри его уловили запах декстретила. Рот его широко открылся, он глотнул воздух.

И упал без сознания.

Кэлхаун терпеливо подождал, пока наркотик рассеется. У декстретиловых паров имелось уникальное свойство при комнатной температуре его пары быстро поднимались в воздух. Кэлхаун тут же, как только декстретил освободил ему путь, двинулся к лежавшему на полу преступнику, приготовив иньектор полисульфата. Он склонился над лежавшим в обмороке убийцей. Но коснулся того лишь иглой иньектора.

Потом, повернувшись, он покинул комнату, Мургатройд маршировал позади.

Уже в коридоре Кэлхаун сказал:

- Между нами коллегами говоря, мне этого делать не следовало, наверное, но я имею дело с опасностью для здоровья населения планеты - чумой. Иногда приходится вдобавок к стандартным мерам использовать и психологию. Я считаю, что здесь мы имеем дело с таким случаем. Во всяком случае, отсутствие на посту этого человека должны заметить раньше, чем любого другого. Чем большинства других, скажем точнее. У него есть функции, и если он перестанет их выполнять, то это заметят очень быстро.

- Чин?- с деловитым видом спросил Мургатройд.

- Нет,- сказал Кэлхаун.- Он не умрет. Он нам не подложит подобной свиньи.

Снаружи стояла ночь. Когда Кэлхаун вышел наружу - внутри комнаты с распределительным пунктом связи он ни к чему не прикасался, чтобы не вызывать подозрений - ночь наступила уже полностью. Ярко сияли звезды, но пустые улицы и проспекты города были темны. Казалось, в воздухе города повисла бесформенная угроза. Когда Кэлхаун вышел на улицу, Мургатройд, ненавидевший темноту, протянул пушистую лапку и взял Кэлхауна за руку, для уверенности.

Кэлхаун двигался молча, а шаги Мургатройда были совершенно бесшумны. Но город, в котором никогда не жили люди, вызывал ужасающее ощущение. Спящие города имеют в себе нечто призрачное, потустороннее, странное, даже, если их улицы освещены. Покинутый до невозможного пустынен, если все его жители ушли куда-то или погибли. Но город, в котором никогда еще не жили, который лежит под открытым небом, потому что жители так и не пришли, чтобы его занять - этот город вызывает самые неприятные ощущения. В нем есть что-то безумное. Он похож на труп, который мог бы жить, но так и не получил души, и теперь ждет чего-то ужасного, демонического, что войдет в него и видимость жизни - слишком ужасной, чтобы пытаться ее вообразить.

Захватчики, нет сомнений, тоже чувствовали эту неуловимую атмосферу опасности. Очень скоро появилось тому доказательство. Кэлхаун услышал какой-то пьяный шум на улице. Он осторожно последовал за источником шума. Очень скоро обнаружил это место - одиноко освещенное окно на первом этаже в доме на длинной улице, с обеих сторон окруженное тянущимися к небу фигурами небоскребов. Отвесные стены были абсолютно темны. И узкая полоска звездного неба над головой казалась бесконечно далекой. Сама улица была погружена в темноту, была пуста, и лишь отзвуки эха шума, вырывающегося из-за освещенного окна, наполнял ее мертвым подобием звука. Никаких естественных звуков вообще не было, стены зданий отрезали любые звуки, которые могла принести с собой ночная жизнь природы Мариса-3. Эта мертвая, заглушенная, бормочущая тишина была оглушительнее любого грома, грозя разорвать барабанные перепонки.