Шевалье

– О, не волнуйтесь об этом, мисс. Здесь полно мальчишек, вьющихся вокруг гавани. Я скажу кому-нибудь из них, чтобы он отвел лошадей туда. Вам лучше поспешить, если вы не хотите пропустить отплытие.

Они сняли свои небольшие узлы, оставили лошадей на месте и быстро пошли в сторону гавани.

– До сих пор нам везло, – пробормотал Карелли. – Мне трудно в это поверить.

– Тише, – предупредила его Диана. – Помни, где мы.

Капитан «Певчего дрозда» ожидал их и провел на борт без церемоний.

– Пройдите в каюту, если желаете, пока мы не ляжем на курс. Я скажу вам, когда можно выйти на палубу.

Все трое с благодарностью укрылись в каюте, пока матросы отдавали швартовы и поднимали паруса. Они почувствовали, как корабль превратился из инертной массы в живое существо, почувствовали его упругость от огромного усилия большой бизань-мачты, подобно тому, как сильный конь прыгает, послушный руке всадника. Они ощущали разницу в движении волн, когда они покидали гавань и выходили в открытое море. А потом они вздохнули с облегчением.

– Если только за нами не послали более быстрое судно, то мы, очевидно, уже в безопасности, – произнесла Диана.

Карелли кивнул:

– Я все время думал, как все это подозрительно должно выглядеть. Мы трое, достаточно богатые, чтобы нанять судно, и не имеем с собой слуг и багажа. И приехали на лошадях, а не в наемном экипаже. Любой мог остановить нас. Когда служащий в гавани говорил с тобой...

Диана посмотрела задумчиво.

– Интересно, действительно ли все они так глупы, как кажется. Папа сказал, что у него не было проблем достать судно для переправы трех человек в Кале на определенную дату. Возможно, все они знали, кто мы, и хотели помочь нам бежать.

– Но объявления о поимке преступников не могли еще достичь этих мест, – обронил Карелли.

Диана покачала головой.

– Я не это имела в виду. Я хочу сказать, что каждый, пытающийся добраться до Кале при подозрительных обстоятельствах, весьма вероятно, является якобитом. Возможно, они думали, что мы якобиты, и не чинили нам препятствий.

Мгновением позже капитан просунул голову в дверь:

– Вы можете выйти на палубу, если хотите, но я предупреждаю вас, что ветер свежий. Очень благоприятный для вас. Это будет самый быстрый переход за все мои годы.

Он улыбнулся им с легким выражением вопроса и добавил:

– Ветер не мог бы служить вам лучше, даже если бы вы спасали свои жизни.

Затем он удалился, оставив их в смущении.

* * *

Расследование в Англии проходило точно так, как ожидала Аннунсиата. Вскоре после того как беглецы покинули Лондон, пришли полдюжины стражников во главе с офицером и постучались в дома Челмсфордов. Они искали графа Челмсфорда и требовали впустить их и разрешить провести обыск, чтобы найти и вновь арестовать графа. Каждый сыграл свою роль хорошо. Дверь не открывали как можно дольше и разрешили войти только офицеру. В конце концов привели Мориса, который был должным образом разгневан тем, что его побеспокоили, когда он сочинял музыку. Он выбранил слугу перед офицером за то, что его позвали вопреки ясным указаниям, и был сам очень краток с офицером. Он отрицал, что ему что-либо известно о местонахождении его брата.

– Вы совсем ни разу не навестили своего брата в Тауэре, сэр? – подозрительно спросил офицер.

– Нет, – ответил коротко Морис. – Я слуга короля Георга. Он мой покровитель. Я не одобрял всю затею.

– Значит, вы были довольны, что вашего брата ждала казнь?

– Конечно, нет. Но мятежников надо казнить. Он действовал против закона и должен был понести наказание. Здесь я ничего не могу сделать. Если он скрылся, я рад, но я никоим образом не помогал ему. А теперь, надеюсь, вы уйдете и дадите мне возможность продолжить мою работу.

Он повернулся, но офицер окликнул его:

– Сожалею, сэр, но все не так просто. Я прошу прощения за такое предположение, но, возможно, вы обманываете нас и укрываете вашего брата в доме.

– Уверяю вас, что нет, – ответил Морис.

– Я бы желал, сэр, увидеть вашу мать, графиню, на несколько минут.

– Моя мать удалилась в спальню. Она очень подавлена нынешним визитом в Тауэр и приехала оттуда в полном изнеможении. Ее служанка тут же уложила ее в постель.

Он увидел, что в глазах капитана тут же вспыхнуло подозрение, и поддержал его:

– Я ни при каких обстоятельствах не могу разрешить ее побеспокоить.

Они ухитрились протянуть еще полчаса в споре о том, можно или нет побеспокоить графиню. А после того, как все же решились вызвать графиню, произошла еще одна долгая задержка, пока Аннунсиата одевалась и готовилась принять посетителя. Когда она, наконец, появилась, и стража убедилась, что это действительно графиня, и даже больное воображение не могло представить ее переодевшимся графом, капитан выразил желание осмотреть ее апартаменты на случай, если граф укрывается там. Аннунсиата выразила благородное негодование.