Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

— Каждый порыв ветра из Англии, — добавил консул, — доносит вместе с запахом застарелой ненависти ко мне новое оскорбление. Как видите, милорд, мы дошли до ситуации, из которой есть только один выход: соблюсти Амьенские соглашения. Я, со своей стороны, соблюдаю их со всей тщательностью. По этому договору я должен был в течение трех месяцев эвакуировать войска из Неаполя, Таранто и других римско-католических земель. И я выполнил свои обязательства за два месяца. Но вот уже десять месяцев прошло, а английские войска до сих пор не ушли с Мальты и из Александрии. Вы хотите мира? Или вы хотите войны? Боже мой, да если вы хотите войны, вам стоит только намекнуть! Мы начнем ее и будем жестоко драться, пока не истребим друг друга. Вы хотите мира? Надо оставить Александрию и Мальту. Если же этот скалистый остров, на котором возвели столько укреплений, имеет такое большое значение с военно-морской точки зрения, то он имеет такое же значение и для меня, и он в высшей степени интересует Францию. Что скажет мир, если мы нарушим столь торжественно заключенный договор? Он усомнится в нас. Что касается меня, то мое решение принято, я предпочту видеть вас на холмах Монмартра и Шомона, чем на Мальте [97].

Лорд Уитворт сидел молча и неподвижно. Он не получил от своего правительства никаких инструкций и смог выдавить из себя лишь несколько слов в ответ на поток обвинений, который обрушил на него первый консул:

— Вы хотите за несколько месяцев погасить пожар ненависти, разгоревшийся за двести пятнадцать, нет, за двести восемнадцать лет войны между нашими странами? Вы же знаете, что английские законы бессильны против газетчиков, у нас нет никаких способов, чтобы остановить их, они каждый день поливают грязью собственное правительство. Что до пособий шуанам, то это вознаграждение за прошлые услуги, а не за будущие. Прием, который мы оказываем эмигрантам, в традициях британского гостеприимства.

— Все это, — прервал его Бонапарт, — не оправдывает ни снисходительности к памфлетистам, ни помощи убийцам, ни королевских почестей Бурбонам.

Тут Бонапарт расхохотался и добавил:

— Вы весьма опытный и достойный человек, лорд Уитворт. И не мне вам доказывать слабость ваших аргументов. Вернемся лучше к Мальте.

— Я могу вас заверить, — ответил посол, — что наши солдаты уже давно оставили бы Александрию, и Мальта была бы уже свободна, если бы вы не изменили свою политику в Европе.

— О чем вы говорите? — изумился Бонапарт.

— Не вы ли провозгласили себя президентом Италии?

— У вас плохая память на даты, милорд, — опять рассмеялся Бонапарт. — Неужели вы забыли, что это случилось до Амьенского соглашения?

— А королевство Этрурия, которое вы создали, не посоветовавшись с Англией?

— Вы заблуждаетесь, милорд: я уведомил об этом Англию, хотя с моей стороны это было лишь пустой формальностью, и Англия обещала в скором времени признать это королевство.

— Англия, — не сдавался лорд Уитворт, — просила вас согласиться на возвращение короля Сардинии в его страну.

— Я уже говорил Австрии, России и вам, что не только не позволю ему вернуться на трон, но и не дам ничего взамен. Вы все знаете, это для вас не новость, что я давно хочу присоединить Пьемонт к Франции, это необходимо для обеспечения моей власти над Италией, власти абсолютной, которую я не хочу и не буду ни с кем делить. Теперь, взгляните, пожалуйста, на карту Европы, смотрите, ищите и отвечайте честно: есть ли хоть какой-нибудь край или уголок, где моя армия находится незаконно? Есть ли где-нибудь государство, которому я угрожаю или которое хочу завоевать? Нет ни одного, и вы это прекрасно знаете, нет и не будет, по крайней мере, до тех пор, пока соблюдаются мирные соглашения.

— Если быть до конца откровенным, гражданин первый консул, то вы должны признать, что все время думаете о Египте.