Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

Благодарю Вас, дорогой генерал, за Ваше любезное предложение и заботу о моем брате. Но я бы хотел оградить его от опасностей, пока не настанет его черед. Мой отец погиб на эшафоте, завещав моему старшему брату отомстить за него. Моего брата расстреляли, и, умирая, он завещал это мне. Как Вы справедливо заметили, я, скорее всего, окончу свои дни на эшафоте. Тогда придет время, когда и мой младший брат должен будет ступить на избранный нами путь. Тогда он, как и мы, будет сражаться за победу правого дела и преуспеет или погибнет.

Никакая менее важная причина не заставила бы меня отказаться от Вашего участия в судьбе моего брата, и я прошу Вас не лишать его Вашей дружбы.

Как только появится возможность, пришлите к нам снова нашего любимого брата Алкивиада. Мы будем вдвойне рады передать Вам послание с таким гонцом.

Морган».

Как писал мой брат, Костер де Сен-Виктор присутствовал при казни предателя. Он видел, как судили и казнили Люсьена де Фаргаса.

В полночь из ворот монастыря выехали двое. Первый был Костер де Сен-Виктор, возвращавшийся в Бретань к Кадудалю. Он вез сорок тысяч франков, полученные от Моргана. Другой, граф де Рибье, вез перекинутое через седло тело Люсьена де Фаргаса, которое должен был оставить на площади Префектуры.

Гектор прервал свой рассказ.

— Простите меня, сударыня, — сказал он, — если мой рассказ, сначала казавшийся простым, постепенно усложняется и становится похожим на роман. Я вынужден последовательно излагать ход событий. Мне жаль, что приходится рассказывать вам о целой череде трагических событий, и я сокращаю, как только могу, эту историю, которая была бы уже окончена, не опасайся я, что она покажется вам неясной, если я обойду молчанием некоторые подробности.

— Прошу вас, ничего не пропускайте! — с живостью воскликнула м-ль де Сурди. — Любая пропущенная деталь нарушит стройность повествования. Я с неослабным интересом слежу за судьбой всех действующих лиц. Особенно меня заинтересовала мадемуазель де Фаргас.

— Прекрасно, я как раз собирался рассказать о ней.

Через три дня после того, как труп на площади Префектуры был опознан и Люсьена де Фаргаса отпели и похоронили, в Люксембургский дворец пришла молодая женщина и сказала, что ей необходимо видеть гражданина директора Барраса.

Гражданин Баррас был на заседании. Его камердинер, увидев, что посетительница молода и красива, провел ее в розовый будуар, известный тем, что сластолюбивый гражданин директор назначал здесь свидания.

Прошло четверть часа, и тот же лакей объявил о приходе директора. Баррас вошел поступью победителя, положил шляпу на стол и подошел к молодой женщине со словами:

— Вы желали меня видеть, сударыня. Я перед вами!

Посетительница откинула вуаль и поднялась навстречу директору. Баррас увидел, что она необыкновенно хороша. Некоторое время он стоял, словно пораженный ее красотой, потом сделал движение, будто хотел взять ее за руку и усадить. Однако девушка продолжала стоять, а ее руки был скрыты длинной вуалью.

— Простите меня, — сказала она, — но я останусь стоять, как подобает просительнице.

— Просительнице! — воскликнул Баррас. — О нет! Такая женщина, как вы, не может просить, она должна приказывать или, на худой конец, требовать!

— Тогда, ради земли, на которой мы родились, именем моего отца, который был другом вашего, именем попранной человечности и нарушенной справедливости, я требую мести!

— Мести?

— Да, мести, — повторила Диана.

— Это слишком суровое слово, чтобы его произносила такая юная и прелестная особа.

— Сударь, я — дочь графа де Фаргаса, убитого в Авиньоне республиканцами, и сестра виконта де Фаргаса, которого убили в Бург-а-Брессе Соратники Иегу.

— Вы в этом уверены, сударыня?

Девушка подала Баррасу кинжал, обернутый бумагой.

— Вот кинжал, его вид должен быть вам знаком, — сказала она, — и, если этого недостаточно, вот бумага, в которую он завернут. Она рассеет все сомнения в том, было ли убийство и какова его причина.

Баррас с любопытством рассматривал оружие.

— И этим кинжалом… — начал он.

— Был убит мой брат.

— Сам по себе этот кинжал может считаться только косвенным доказательством, — сказал на это Баррас. — Кинжал молено украсть или специально изготовить, чтобы пустить правосудие по ложному следу.