Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

— Не стоит жалеть об этом, Ваше Величество, вы ничего не потеряли от такой смены маршрута.

— Это, безусловно, успех, но вы видите, что, несмотря на то, что я оказался в Вене, все следует начать сначала, раз уж я объявил войну Англии и Пруссии. Но на этот раз, поскольку я не вижу иных способов, я буду бороться с Англией на континенте, побеждая королей, которых она поддерживает. Я еще увижу вас перед тем, как эта война начнется, капитан Люка; вот вам офицерский крест Почетного Легиона, который я попросил бы вас носить и не забывать о том, что он получен из моих рук.

А затем обернулся к Рене:

— Что до вас, господин Рене, оставьте свое имя и фамилию моему адъютанту Дюроку, и, поскольку капитан Люка, кажется, ваш друг, мы постараемся не слишком вас разлучать.

— Ваше Величество, — ответил Рене, приблизившись и поклонившись, — тогда, когда Ваше Величество еще не знало меня, я хотел сохранить себе то имя, которым меня все называют и под которым я был вам представлен, но это значило бы обмануть императора. Лучше навлечь на себя гнев Наполеона, чем обмануть его. Ваше Величество, для всех я Рене, но для Вас меня зовут граф де Сент-Эрмин.

И, не отступив ни на шаг, он склонился перед императором и ждал.

Император мгновение был неподвижен, и брови его нахмурились; его лицо выражало изумление. Затем удивление сменилось суровостью.

— То, что вы признались, — хорошо, но совершенно недостаточно для того, чтобы я вас простил. Возвращайтесь к себе, оставьте свой адрес Дюроку и ждите моих распоряжений, которые будет доводить до вас господин Фуше. Ведь если я не ошибаюсь, именно он один из ваших покровителей.

— Но без того, чтобы я что-то сделал для этого, Ваше Величество. — ответил Сент-Эрмин, поклонившись.

Затем он вышел и стал ждать в экипаже капитана Люка.

— Ваше Величество, — сказал Люка, — я ничего не знаю о причине того интереса, который может иметь Ваше Величество к моему бедному другу Рене, но готов поручиться честью, что это один из самых верных и отважных людей, которых мне довелось знать.

— Черт возьми, я убедился в этом! — ответил Наполеон. — Если бы он не назвал себя, к чему его никто не вынуждал, быть бы ему лейтенантом фрегата.

Оставшись один, Наполеон некоторое время оставался неподвижным и озабоченным; затем, с силой бросив свои смятые перчатки на стол, сказал:

— Мне не везет: это был наверняка тот человек, который мне нужен в море, — прошептал он.

Что же до Рене — или графа Сент-Эрмина, как будет угодно, — лучшее сейчас, что он мог сделать, это подчиниться полученному приказу.

И он сделал это: вернувшись в гостиницу Мирабо, на улицу Ришелье, он стал ждать.

XCVIII ПОЧТОВАЯ СТАНЦИЯ В РИМЕ

2 декабря 1805 года Наполеон одержал победу при Аустерлице.

27 декабря он объявил неаполитанскую династию низложенной.

15 февраля в город, повторно оставленный Бурбонами, зступил Жозеф Наполеон.

Наконец 30 марта он был провозглашен неаполитанским королем.

Вслед за новым, а точнее сказать, будущим неаполитанским королем французская армия вступила в Римскую область, вызвав тем самым искреннее раздражение Святого Папы, который направил кардинала Феша с требованием к французам освободить римские территории.

Феш обратился к Наполеону.

Наполеон отвечал:

"Пресвятой Отец, вы являетесь властителем Рима, это правда, но Рим включен в состав Французской империи; вы — Папа, но ведь я — Император, такой же, какими были все германские императоры, каким был еще раньше Карл Великий. Я для вас такой же Карл, и не по одному титулу, а и по праву силы и по праву воздаяния: поэтому вы подчинитесь законам федеративной системы империи, открыв свою территорию моим друзьям и закрыв ее для моих противников".

При виде этого типично наполеоновского ответа глаза Папы, обычно столь кроткие и добродушные, засверкали яростью; он поручил Фешу передать, что не признает над собой суверенов, и если Наполеон хочет восстановить тиранию в духе Генриха IV Германского, то он возобновит сопротивление этой тирании в духе Григория VII.

Наполеон ответил с нескрываемым презрением, что не боится духовного воинства в XIX столетии, что у папы нет никаких законных оснований вмешиваться в дела мирские, пусть ограничится тем, что касается дел религиозных; он же, со своей стороны, ограничится тем, что поразит папу как мирского правителя, но оставит в Ватикане как римского епископа и главу всего христианского епископата.