Шевелится – стреляй! Зеленое – руби!

В общем, в оставшееся до дня Ч время я просто поддерживал физическую форму, созерцал ландшафты по ту сторону прозрачной преграды да пролистывал научно-популярную литературу по теме, нахально игнорируя спецсеминары.

А потом был шаг в контур, и все тщательно выверенные планы полетели псу под хвост…

Глава 3

Когда враг потирает руки — твой час! Давай волю своим!

С. Е. Лец

Пол в пещере был неровный. Острые камни впивались мне в спину, угрожая, казалось, продавить тело насквозь. Полностью обездвиженный, я лежал на том же месте, куда швырнул меня клятый Валар, и лежал довольно давно. Да я просто ненавидел этот чертов пол! Однако все эти неудобства были далеко не самой главной неприятностью в моем нынешнем положении…

— Тебе лучше согласится с моим предложением. Так, по крайней мере, умрешь быстро, а своим упрямством ты ничего не добьешься, только продлишь и несказанно усугубишь свои мучения. Поверь, я еще не принимался за тебя всерьез, — увещевал склонившийся надо мной Валар.

— Лучше бы, конечно, помучиться, — процитировал я.

— Это ты шутишь? Зря! Тебе стоит отнестись к моим словам серьезно, у меня мало времени. Обряд надо провести в полночь, но оставшихся часов мне вполне хватит, чтобы полностью сломить твою волю. Мне кажется, пора продемонстрировать, чем чревата твоя несговорчивость.

— То, что вам только кажется, нам давно мерещиться, — пробормотал я.

Сознание мутилось, мысли ворочались с трудом, а из памяти всплывали какие-то цитаты и чужие высказывания, правда, в тему. Собравшись, я поймал ускользающую мысль, и спросил:

— Ответь мне еще на один вопрос. Как мы разговариваем друг с другом? Допустим, ты знаешь русский, но почему я понимаю тебя? — Я прекрасно отдавал себе отчет, что звуки речи Валара совершенно мне не знакомы, и вместе с тем улавливал даже малейшие смысловые нюансы. В свою очередь сам я продолжал говорить по-русски, и Валар, по-видимому, тоже не испытывал никаких затруднений.

— Ты пытаешься тянуть время? Хорошо, я отвечу. Язык один! И если подправить кое-что здесь, — Валар ткнул пальцем мне куда-то в область виска, — проблема коммуникации снимается, — просветил он меня.

— То есть теперь я буду понимать любой язык?

— К сожалению, недолго. Времени попрактиковаться у тебя не будет, — ответила эта падла. За все время нашего с ним общения я так и не понял, умеет ли он шутить или говорит всегда серьезно.

— К сожалению? Тебе что, действительно жаль или это просто фигура речи?

Валар ненадолго задумался, а потом все же снизошел до ответа:

— Удовольствия я не получаю, но все это необходимо.

— Что же это за крайняя нужда такая? Пытать человека, а потом принести его в жертву незнамо кому? Просвети, будь другом, может, и я проникнусь твоими идеями?

Валар посмотрел на меня с нескрываемым сомнением, но объяснить попытался:

— Пытать тебя я еще не начинал, а если ты проявишь благоразумие, то этого делать и не придется…

— Что же тогда ты делаешь сейчас? — перебил его я.

Вопрос не лишний, если учесть, что я лежал в луже собственной крови, а Валар тщательно выводил по моему телу замысловатые узоры, пользуясь вместо кисточки своим острым когтем!

— Я готовлю тебя к ритуалу, — невозмутимо продолжил он. — Что касается остального… — Валар склонился ближе ко мне и повысил голос. — Жертва нужна мне! Ты человек другого мира, и все взятое у тебя понадобится мне там… за гранью. После ритуала мои способности в полной мере останутся со мной и в твоем мире, а ты в любом случае умрешь! Но жертва, принесенная добровольно, стоит дороже…

— Даже если согласие вырвано под пыткой?

— Даже так! Обманом, пыткой, шантажом — неважно… Тебя ждет пытка.

— А твоя ворожба? Ты же притащил меня сюда, чего тебе стоит получить мое добровольное согласие?

— Магия здесь не годится, это не будет твоим собственным решением, чем бы оно ни было продиктовано. К тому же во время ритуала действие любого заклятья прервется.

За предыдущие пару часов я сумел почерпнуть для себя некоторое количество полезных сведений. Валар, с самого начала пояснивший, что от меня требуется всего лишь безропотно и добровольно умереть на алтаре, охотно отвечал на вопросы и иногда спрашивал сам. Не забывая попутно разукрашивать мое тело прихотливой вязью замысловатых символов, процарапывая линии когтем. Подобная словоохотливость меня не удивляла: совмещая болевое воздействие с задушевной беседой, можно добиться того, что жертва начнет воспринимать своего мучителя чуть ли не как близкого друга, и похоже Валару был знаком этот прием. По крайней мере, разговором он не пренебрегал. Что-то, я чувствовал, он утаивает, где-то не договаривает, но мне нужны были любые крохи информации о происходящем. Обездвиженный враждебными чарами, я терпел и спрашивал — он терзал и отвечал!