Шеврикука, или любовь к привидению

Артем Лукич в Большой Утробе присутствовал. В дни баталий с Отродьями ему присудили особые полномочия, и он оказался в Утробе главнозаседающим. Похоже, и теперь полномочия у него не были отобраны. Вопреки дурным ожиданиям и слухам, бывшее бомбоубежище власти не определили под ночлежку бомжам, и домовые по-прежнему чувствовали здесь себя хозяевами, к самому же помещению относились теперь уважительно: оно выдержало осаду Отродий.

Шеврикуку допустили к Артему Лукичу без проволочек. На последних посиделках Артем Лукич обидел Шеврикуку и даже унизил его, а Продольного возвел в действительные члены посиделок, совершенно, на взгляд Шеврикуки, незаслуженно, а потому Шеврикука на Артема Лукича был сердит. Правда, он пытался успокоить себя: мол, очень может быть, тогдашнее поведение Артема Лукича было частью той самой жестокой проверки, назначенной ему, Шеврикуке. А теперь, когда и проверка, и оборона Хранилища – в прошлом, разумнее было бы вести себя великодушно и не напоминать старику о досадах и обидах.

И все же к столу Артема Лукича Шеврикука подошел, не выказав дружелюбия.

– Садись, – предложил Артем Лукич. – Чем обязан?

– Продольным и Любохватом! – резко сказал Шеврикука.

– Ах, вот оно что… – пробормотал Артем Лукич. И встал. – Вот оно что…

Поводом разговора он был явно недоволен. В прежние дни он бы наорал на Шеврикуку, ногами принялся бы топать, запустил бы в гостя чернильницу, но после баталий с Отродьями громкогласный Артем Лукич ходил неслышным калекой. И теперь он произнес тихо:

– Ты место свое знаешь? Ты кто? Ты двухстолбовый домовой! У тебя дела в двух подъездах!

– Я место свое знаю! – сказал Шеврикука чуть ли не воинственно. – И другие знают, каково мое место. Любохват и Продольный вызывают у меня сомнения, возможно несправедливые. Если вы эти сомнения не развеете, я могу натворить дел, какие не понравятся ни вам, ни Продольному с Любохватом. Если вы не уполномочены дать разъяснения, я схожу в Китай-город, в Обиталище Чинов.

– Ты, Шеврикука, я вижу, возомнил о себе, – покачал головой Артем Лукич. – А зря.

– Ладно. Может, и возомнил. И зря, согласен. – Шеврикука встал. – Но у меня свои понятия о чести. И если кто-то за что-то должен платить по счетам, я постараюсь посодействовать тому, чтобы так оно и вышло.

– Постой, Шеврикука! – заторопился Артем Лукич. – Успокойся. Сядь. Поговорим здесь. Куда ты, право?

– Я же сказал: пойду в Китай-город. В Гостиный двор. В Обиталище Чинов.

– А может быть, в этом нет нужды? – прозвучало за его спиной.

Шеврикука обернулся. В присутственное место Артема Лукича входил знакомый Шеврикуке со дня июльского собеседования Увещеватель.

– Садитесь, Шеврикука. В Гостином дворе, как вы знаете, нынче стройка, – сказал Увещеватель. – И вы, Артем Лукич, присаживайтесь.

Пожелание Увещевателя было исполнено. При кабинетном свете Увещеватель выглядел иначе, нежели в лучинной полутьме Китайгородского Обиталища Чинов. Здесь он казался менее древним и менее заросшим, а глаза его были ярко-живые. Неожиданные и совершенно необъяснимые прежние его посмеивания, никак не соответствующие смыслу произносимых слов, нынче отсутствовали. Но опять нечто знакомое угадывалось Шеврикукой в частностях Увещевателя и его интонациях.

– Суть ваших сомнений, Шеврикука, – сказал Увещеватель, – нам известна. Но всего открыть вам в интересах дела мы не можем. И у нас нет ясности. Разговор с Любохватом и Продольным для вас пока преждевременен. И очень просим вас вести себя тихо, ни во что не вмешиваться и не предпринимать никаких самостоятельных действий. Дабы не повредить и самому себе.

– Всего не можете, – сказал Шеврикука. – Но хоть что-то откройте.

– Спрашивайте.

– Исчезновение Петра Арсеньевича.

– Да, – после очевидных колебаний сказал Увещеватель, – Любохват и Продольный желали использовать возможности Петра Арсеньевича. Пытались его уговорить или даже обмануть. Не вышло. Он стал им опасен. И они пособили кое-кому убрать Петра Арсеньевича.

– Кому же?

– Для вас сейчас неважно кому…

– Предположим… Далее. Марьинорощинский раскоп. Они проводили его по чьему-либо указанию? На пользу сословия?

– Нет, никаких указаний им не было дано. Действовали самостоятельно.

– Они сотрудничали с Отродьями Башни?

– Тут нет ясности. И есть серьезные вопросы.

– А с Бушмелевым? Особенно в пору его черной силы?

– И тут нет пока ясности. Что еще?

– Пожалуй, мне достаточно.

– Когда вы их видели?

– Вчера. Как только отлетел Пузырь.

– А сегодня?

– Нет. – Шеврикуку отчасти насторожил вопрос Увещевателя. – Сегодня не видел.

– Не видели… Ну ладно… Шеврикука, это не указание и не приказ. Это, почитайте, просьба. Не вмешивайтесь в то, во что вам не следует вмешиваться. Воздержитесь.

– Не вмешивайтесь – это, стало быть, не мешайте?

– Я сказал: не вмешивайтесь! – Увещеватель произнес это уже сердито. – Помимо всего прочего, ваши самостоятельные действия приведут к неожиданным для вас опасностям, а толку не дадут.

– Ваши слова принял к сведению, – сказал Шеврикука. – Спасибо за внимание к моей личности. Разрешите откланяться.