Шибуми

— Поступай как знаешь, старый распутник, мне-то какое дело?

Но стоило ему слегка приподняться, как она ухватила его за ремень и потянула вниз.

— Я, наверное, немного задержусь, Нико. Вечерком загляну к тебе — посмотрю на эту девчонку с голыми ногами и большими сиськами. Если она мне понравится, то я, возможно, осчастливлю тебя и останусь погостить подольше. Ух!

Хел уплатил по счету и пошел к своему «вольво»; основательно пнув его ногой в заднее крыло, он сел и покатил к дому.

Замок Эшебар

Поставив машину на площади Эшебара (Николай не позволял автомобилям въезжать на свою территорию) и на прощание как следует врезав кулаком ей по крыше, Хел пошел по дорожке к замку, как всегда при возвращении домой чувствуя отеческую нежность к этому великолепному строению семнадцатого столетия, в восстановление которого он вложил многие годы самозабвенного труда и миллионы швейцарских франков. Это было то, что он любил больше всего на свете: неприступная крепость, защищавшая его тело и дух от хаоса двадцатого века. Пройдя через массивные железные ворота, Николай остановился, чтобы пощупать влажную, еще рыхлую землю вокруг только что высаженного у дорожки куста, и в этот момент ощутил приближение смутной, точно раздробленной ауры, которая не могла принадлежать никому другому, кроме Пьера, его садовника.

— Bonjour, m’sieur, — приветствовал его Пьер, узнав наконец Хела сквозь легкую дымку, заволакивавшую ему глаза.

Хел кивнул ему в ответ.

— Я слышал, у нас гости, Пьер.

— Так оно и есть. Девушка. Она еще спит. Женщины мне сказали, что она потаскушка из…

— Знаю. Мадам проснулась?

— А как же? Ей уже двадцать минут назад сообщили, что вы едете. — Пьер посмотрел на небо и кивнул с философским видом. — Ах-ха-ха, — произнес он, покачивая головой.

Хел понял, что он собирается заняться предсказанием погоды, как это случалось каждый раз, когда они встречались в саду. Все баски в От Соул свято уверены в том, что от рождения награждены даром делать метеорологические прогнозы, основанные на впитанном с молоком матери знании ими гор и на многочисленных народных поговорках и изречениях, созданных специально для того, чтобы читать природные письмена. Собственные предсказания Пьера, изрекаемые им со спокойной уверенностью, которую ничуть не уменьшала неизменная ошибочность его прогнозов, составляли главную тему его разговоров с месье Хелом вот уже в течение пятнадцати лет, с тех самых пор, как деревенский пьянчужка получил повышение и стал личным садовником чужестранца, а также его официальным защитником от всяких сплетен.

— Ах, месье, быть дождю, обязательно быть, помяните мое слово, польет еще до вечера, — затянул свою песню Пьер, обреченно покачивая головой в подтверждение своих слов. — Так что нет никакого смысла сажать сегодня эти цветы.

— А ты уверен, Пьер?

В который уже раз — в сотый, в тысячный — вели они подобный разговор?

— Абсолютно уверен. Вчера вечером, на закате, маленькие облачка над горными вершинами были золотыми и красными. Это верный знак.

— О? Но разве не о противоположном говорится в старом изречении? Разве это не arrats gorriak eguaraldi?

— Так-то оно так, изречение-то, конечно, говорит именно об этом, месье. Однако… — глаза Пьера лукаво, заговорщически блеснули, и он слегка постучал себя пальцем по длинному носу. — …Все зависит от фазы луны.

— О?

Пьер прикрыл глаза и медленно покачал головой, добродушно посмеиваясь над невежеством этих чужестранцев, даже таких, в общем-то, хороших людей, как месье Хел.

— Когда луна растет, тогда все верно, все так, как вы сказали; но когда убывает — тогда уж другое дело.

— Понятно. Так, значит, если луна убывает, то goiz gorriak dakarke uri?

Пьер нахмурился: требовалось сделать точный прогноз, и от этого ему стало немного не по себе.

Он на минутку задумался, прежде чем ответить:

— По-разному бывает, месье.

— Я и не сомневаюсь в этом.

— И… есть еще одно дополнительное осложнение.

— Надеюсь, ты расскажешь мне, в чем оно заключается?

Пьер неуверенно оглянулся вокруг и на всякий случай перешел на французский; не следовало рисковать зря и обижать духов земли, которые, конечно же, понимают только по-баскски.

— Vous voyez, m’sieur, de temps en temps, la lune se trompe![25]

Хел глубоко вздохнул и покачал головой.

— Будь здоров, Пьер!

— И вам того же, месье!

И Пьер неверной походкой заспешил по дорожке — проверить, не нуждается ли какое-нибудь деревце или кустик в его особом внимании.

Николай прикрыл глаза, чувствуя, как сознание куда-то уплывает от него. Он сидел, погрузившись по шею в длинной японской деревянной ванне, наполненной такой горячей водой, что, опускаясь в нее, он испытывал странное ощущение на грани боли и наслаждения. Слуги разожгли огонь под большим котлом, как только услышали, что мистер Хел уже выехал из Ларро, и к тому времени, когда он вымылся с головы до ног и принял обжигающий и кожу, и нервы ледяной душ, его японская ванна уже до краев была наполнена горячей водой и вся маленькая ванная комнатка плавала в волнах густого пара.