Шидонай-Сирота. Часть 1. Добро пожаловать на Бару!

Группу из семи детей курировала молодая женщина по имени Бете́ль. В представлении Альды, учительница была если не урожденным ангелом, то предельно точной копией. Малыши не желали слушать, отвлекались, вопили и бросались друг в друга всем, что под руку попадется. Бетель усаживала их на места с милой улыбкой и поглаживала по голове вместо того, чтобы дать подзатыльник.

Это не было игрой на публику. Альда внимательно следила за учительницей, но слышала в ее сознании лишь одно: «Какие же они все-таки зайки… Такие хорошие!»

С детьми все оказалось чуть сложнее. Почти все они родились уже после того, как Бару перешла в собственность бывших испытуемых. Казалось бы: при таком раскладе в их сознание вообще лезть нет смысла, они и так помнят то, что надо! Однако Альду не покидало ощущение, что часть их воспоминаний все-таки стерли, а зачем – непонятно. Детская психика такие ранние события все равно не осознает! Хотя, может, неизвестный телепат подстраховывался? Он удалил воспоминания не из-за самих детей, а из-за того, что кто-то мог порыться в их разуме.

Тогда все эти глушилки обретали новую роль – или, скорее, дополнение к изначальной. Телепатам они мешали работать, на остальных людей влияния не оказывали, потому что люди не воспринимали частоту их действия. Но это при обычных обстоятельствах. Если же люди прошли через агрессивное изменение сознания и памяти, глушилки помешали бы им вспомнить все, что было раньше, и сама попытка что-то осознать могла привести к серьезной головной боли.

Это многое объясняло. Похоже, глушилки работали в поселке постоянно, а это требовало серьезных ресурсов. Вряд ли такое провернули бы ради чужаков, которые и являться-то не должны были! Нет, скорее, эксперимент на Бару продолжался, только непонятно, какой.

Пока Альда размышляла об этом, урок шел своим чередом. Присутствие посторонней поначалу усмирило детей, которые не привыкли к новым лицам. Однако когда до них дошло, что никакой опасности от нее не исходит, они начали воспринимать ее как аудиторию, перед которой можно проявить себя. Они теперь шумели все больше, то и дело оборачиваясь на Альду. Она их игнорировала, однако дети, вместо того чтобы угомониться, восприняли это как вызов.

Учительница тоже все поняла, но выгнать гостью так и не осмелилась. Вместо этого она попыталась отвлечь детей чистописанием – раздала им планшеты и специальные ручки, развивающие мелкую моторику. Теперь ученикам полагалось водить ручкой по планшетам там, где появлялись контуры букв, а вовсе не отвлекаться на сидящую в дальней части класса девушку.

Однако один из мальчиков, пухленький блондин лет десяти, решил, что его выступление на этом не закончено. Он не только объявил окружающим, что ручка очень даже похожа на ракету, но и решил немедленно подтвердить это сходство действием.

Он метнул ручку в своего соседа, сидящего через проход от него. Идея была откровенно плохая: ручка, сделанная из металла, могла ударить куда больнее, чем предполагал запустивший ее ученик. Но мальчик, судя по радостной ухмылке, не привык продумывать свои планы так далеко наперед.

Все могло закончиться травмой, и Альда тут же выставила возле ученика, невольно ставшего мишенью, телекинетический щит. Однако это оказалось лишним, потому что Бетель среагировала так же быстро. Она, заметившая выходку ученика лишь боковым зрением, мгновенно обернулась и перехватила ручку в полете.

Уже это было чертовски странно. У Альды реакция солдата была вполне объяснима – и обучение, и опыт давали о себе знать. Но откуда такая скорость у школьной учительницы? Да и не только скорость: Бетель перехватила ручку очень необычно. Не как любой человек ловит случайно упавший предмет, а как воин сжимает кинжал, готовясь напасть.

На секунду мелькнул образ: металлическая ручка рассекает пространство, входит глубоко в голубой глаз мальчишки. Этот щенок с воем падает, извивается на полу, сшибая мебель, а потом наконец становится очень, очень тихо…

Образ был настолько ярким, что Альда невольно вздрогнула, приготовилась действовать, спасая ребенка. Но иллюзия мелькнула и пропала, учительница отложила ручку и привычно погладила мальчика по голове.

– Не надо так, Перси, – только и сказала она. – Твоему другу будет больно. Плохо, когда людям больно.

Альда не собиралась ограничиваться одними словами, она тут же полезла в разум учительницы. Но там не было ничего подозрительного: Бетель думала именно о том, что сказала. Что дети есть дети. Хорошо, что она успела и никто не пострадал. Какие же они все-таки сладкие. Зайчики.

При этом в себе Альда не сомневалась, она точно знала: образ, который она уловила, был реален. Бетель хотелось это сделать, но хотелось даже не на подсознательном уровне, а где-то в глубине собственного разума, той самой, которую задавила телепатическая перековка личности.

Да и это движение, эта ручка, сжатая как нож… Телепаты могли воздействовать на память мозга, но не тела. И теперь Альде было вдвойне интересно: что же такого помнило тело Бетель, что это решили навсегда запереть на Бару?

* * *