Шифр Данте

Персис с трудом сдержала улыбку. Как только она появилась в Малабар-хаусе, Хемант Оберой, второй инспектор в отделении, сразу ясно дал понять, как он к ней относится. Он происходил из богатой семьи и был из тех, кто ждет от жизни красную дорожку на каждом шагу. Поэтому он просто лучился высокомерием. Но после одной неприятной истории его карьера резко оборвалась, и он оказался заперт в Малабар-хаусе в окружении людей, которых считал ниже себя во всех отношениях. Появление женщины стало последней каплей.

– А остальные… – Сет закурил новую сигарету. – Остальные следят за порядком в городе. Если ты не забыла, в Бомбее все еще проходят Национальные игры[8]. Бирла и Хак на стадионе «Брабурн».

В этом году Национальные игры должна была принимать Бенгалия, располагавшаяся в дальней части страны, но она еще не оправилась от Раздела и навязала Игры Бомбею.

Линия Рэдклиффа[9] разделила Бенгалию пополам, и это привело к ужасным бунтам и нескончаемым потокам индусов и мусульман между Западной Бенгалией и только что созданным Восточным Пакистаном. С тех пор прошло уже больше двух лет, но обстановка в штате по-прежнему была неспокойной: воспоминания о Калькуттской резне – массовых убийствах, последовавших за призывом Мухаммада Али Джинны, главы индийской Мусульманской лиги, к «прямым действиям» в борьбе за независимое государство для мусульман, – были еще свежи.

Сейчас Бенгалия, сославшись на административную неразбериху, отказалась проводить Национальные игры и скинула их на Махараштру, а местом проведения соревнований, разумеется, стала столица штата – Бомбей. В конце концов, он все еще оставался национальной столицей развлечений – индийский «город джаза» притягивал тысячи европейцев.

* * *

Персис вернулась на свое рабочее место, стараясь не замечать Фернандеса, который все так же угрюмо печатал отчет. Она достала Библию из конверта, пробежалась пальцами по переплету и открыла книгу на форзаце.

Что значит имя?

Akoloutheo Aletheia.

Следуй за истиной. У Хили не было ни единой разумной причины оставлять это послание, да еще и ставить дату и подпись. С каждой минутой Персис все больше верила, что он сделал это умышленно. Значит, он хотел, чтобы сообщение нашли, прочитали и приняли к сведению.

Вопрос был только в том, хватит ли им ума разобраться.

Персис поставила собственную пишущую машинку в центр стола, вставила в нее лист копировальной бумаги и посвятила следующие несколько часов написанию первого отчета об инциденте. Она описывала все в мельчайших подробностях, так же как в детстве записывала все детали прошедшего дня в одну из тетрадей в тканевом переплете из магазина отца. Эти тетради помогали Персис справляться с одиночеством: она росла без братьев и сестер, без матери – ее отец больше так и не женился – и почти без друзей.

Когда она закончила отчет, было уже больше семи. Персис стала собирать вещи, но вдруг открылась дверь кабинета Сета, и суперинтендант жестом позвал ее внутрь:

– Пришло еще одно дело. Оберой пока не вернулся, ты занимаешься делом Хили, так что я отдам его Фернандесу. Я хочу, чтобы ты его контролировала.

– Я не стану работать с Фернандесом, – резко ответила Персис.

– Не станешь? – Сет неприятно ухмыльнулся. – А я-то думал, что вот эти звездочки на погонах означают, что главный здесь я.

– Вы знаете, что он сделал. Вы хотите, чтобы я просто забыла?

Сет взял со стола серебряную ручку и повертел ее пальцами:

– Фернандес – хороший полицейский. Он сделал ошибку и оказался здесь. Ему предложили способ отсюда выбраться, и он согласился.

Во время расследования смерти сэра Джеймса Хэрриота стало ясно, что кто-то из полицейских сливает информацию журналистам и тем самым подливает масло в огонь, помогая создавать нелестный образ Персис как главной по этому делу. Она подозревала Хеманта Обероя, но, к ее ужасу, виновным оказался Фернандес – человек, которым она восхищалась.

– Верность – понятие относительное, – глухо пробормотал Сет, вероятно вспомнив о собственном положении. – Фернандес поступил так, как считал правильным. Для него самого, для его семьи. И нельзя сказать, что он один относится к женщине в полиции с предубеждением.

– Все равно это неправильно.

– Персис, посмотри вокруг. Кто из нас здесь, потому что так правильно? Если что-то нельзя изменить, надо это терпеть.

Персис бросила на него недовольный взгляд, но толку в этом не было. Сет был прав. Если жизнь в Малабар-хаусе, последнем прибежище на пути к бездне, и могла чему-то научить, то только терпению.

– Что за дело?

– Нашли труп женщины. На железнодорожных путях на станции Сэндхерст-роуд.

– Почему этим не занимается участок Донгри?