Шифр Магдалины

— Смею вас заверить, что вы избрали весьма непродуктивный способ ведения беседы, мистер Данфи, — мрачно заметил Райнгольд. Он выглядел несколько расстроенным.

Но Данфи уже невозможно было остановить, он говорил все быстрее и быстрее:

— Что он делает? Где он это делает? Когда делает? Так как — давайте все-таки смотреть правде в глаза — где-то на линии кто-то нашел способ подцепить нашего профессора в самом центре Лондона и проделать с ним операцию — операцию в хирургическом смысле слова, — пока от него не остался один торс, который они бросили…

— Мистер Данфи…

— …рядом с церковью, вы можете себе представить нечто подобное?..

— Джек…

— И что, я — подозреваемый?! Что значит не было никакой связи?!

Данфи злобно уставился на своих инквизиторов. Все трое молчали. Секунды текли невероятно медленно. Наконец Эстергази смущенно откашлялся.

— По правде говоря, — сказал он, — вы им не являетесь.

— Не являюсь кем?

— Подозреваемым.

— И почему вы так считаете? — спросил Данфи.

— До тех пор, пока не будет найден мистер Дэвис, вы не являетесь подозреваемым. Вы как бы… возможное звено в цепи.

— Именно поэтому нам так важно найти мистера Дэвиса, — объяснил Райнгольд.

— Совершенно верно, — добавил Эстергази. — Ведь ему может понадобиться наша помощь.

В комнате вдруг воцарилось тяжелое и страшное молчание. Никто из присутствующих даже не мигал.

Наконец Данфи поднял руки в жесте полной безнадежности, повернув их к ярким лампам под потолком.

— Извините, ребята. Я не знаю, где он.

6

Было уже семь часов вечера, и беседа все еще продолжалась, когда часы Райнгольда издали пронзительный чирикающий звук, напомнив хозяину, что его ждут в каком-то другом месте.

Собеседники Данфи отложили свои заметки, захлопнули дипломаты и поднялись.

— Полагаю, вам следовало бы подкрепиться в том отеле, в котором вы остановились, — сказал Райнгольд.

— Превосходная идея! — воскликнул Эстергази. — Закажите еду в номер! И отдохните получше!

— Мы вернемся к нашему разговору в восемь ноль-ноль, — добавил Райнгольд.

— Может быть, чуточку позже? — спросил Данфи. — Меня бы устроил полдень.

Эстергази и Райнгольд перевели на него ничего не выражающий взгляд своих тусклых глаз.

— Мне нужна одежда, — объяснил он. — Мне необходимо сменить носки. Магазины открываются только в десять.

То же непроницаемое выражение на лицах. Без тени улыбки.

Данфи тяжело вздохнул.

— Ладно. Никаких проблем. Я постираю их в чертовой ванне.

Именно так он и поступил. Купил бутылку «Вулита», вернулся к себе в номер и наполнил ванну водой. Раздевшись, встал на колени на пол ванной и, проклиная все на свете, выстирал рубашки, носки и нижнее белье. Затем вручную выжал постиранное и развесил его на стуле перед радиатором центрального отопления. Разделавшись с этим, заказал гамбургер в номер, уселся перед телевизором и стал смотреть какой-то фильм, да так с полотенцем на плечах и уснул через несколько минут.

Беседа возобновилась рано утром, и Данфи явился на нее в еще не высохшей после стирки рубашке. Разговор снова затянулся до сумерек, затем они сделали второй перерыв и продолжили во вторник, непрерывно возвращаясь к одним и тем же темам.

Допрос становился все более утомительным, досадным и в конце концов превратился в чистейшую формальность. За исключением местонахождения Томми Дэвиса, которое Данфи решил ни при каких обстоятельствах не выдавать, на все остальные вопросы он отвечал с предельной откровенностью, но ответы тем не менее его собеседников не удовлетворяли. Во вторник в полдень Эстергази наклонился вперед в своем кресле, изогнул брови и сказал:

— Кажется, дальше нам продвигаться некуда.

Райнгольд кивнул:

— Согласен. Мы действительно finito.

Одновременно они поднялись, отложили ручки и блокноты, спички и сигареты. Эстергази взял со стола часы и надел их на руку.

С чувством невероятного облегчения, что его мука наконец завершилась, Данфи с радостной улыбкой вскочил, оттолкнув кресло.

Райнгольд уставился на него своим непроницаемым взглядом, щелкая замками на дипломате.

— Куда это вы собрались? — спросил он.

Данфи сделал жест, означавший «На выход».

— Но вы еще не закончили, — заметил Райнгольд. — Закончили мы.

Прошел почти целый час, прежде чем открылась дверь и в комнату вошел хромой узкоглазый мужик с парой дипломатов разной величины и формы. Молча кивнув Данфи, он положил дипломаты на стол, снял ветровку и аккуратно повесил ее на спинку стула. Один из дипломатов был кожаный, изящный и гладкий. Второй — толстый, из какого-то сверхпрочного материала, шлакобетонного цвета.

С демонстративной церемонностью пришедший извлек из дорожной сумки пару зловещих предметов и положил их на стол перед Данфи. Первый из них представлял собой книгу в бумажной обложке с рисунком, как будто выполненным детской рукой. На нем была изображена промокшая блондинка в шортах и блузке на бретельках, на коленях моющая пол кухни, а в нескольких шагах от нее громадный датский дог, скалящий зубы. Данфи разглядел и название книги — «Лучший друг мужчины».