Шикарная женщина бьет тревогу

— Господин оплатит, — выкрикнула я и понеслась к выходу.

Само собой, у Лауренцио был «порше», и, само собой, он парковал его незаконно у самого входа в «Цеппелин» со стороны Даутеншлегерштрассе, и, само собой, он выехал туда под знак и на большой скорости помчал из Старого города в сторону «солитьюд»[77], где у него был «небольшой» особняк, в котором он снес все перегородки, — видимо, он страдал клаустрофобией и предпочитал «пустое пространство». Возникшее таким образом «пространство» оказалось действительно «пустым» и к тому же стерильным. Единственным цветовым пятном здесь было абстрактное полотно три на три метра.

— Подлинный Хайек! — гордо сообщил мне Лауренцио, стоя перед ним с соответствующей моменту минутой молчания.

— Ну да, — только и смогла буркнуть я.

— Подожди, сейчас принесу твой «дринк»[78].

На этом месте я сделаю короткую передышку, чтобы поразмышлять о карме. Вы, конечно, знаете о бесконечном круговороте перевоплощений: если в этой жизни мы понаделали всякого дерьма, то в следующей будем ползать склизким слизнем по какому-нибудь экологически нечистому листу салата или влачить жалкое существование на последней скамье среди депутатов бундестага. Зачем обо всем этом я сейчас говорю? Да потому, что, наверное, в моей прошлой жизни я здорово нагрешила, иначе почему именно мне снова и снова попадались такие щелкунчики? Сначала маменькин сынок Рональд и активная лесбиянка Зигги, а теперь вот этот буратино Лауренцио.

Вы не поверите, что выкинул этот тип, перед тем как покинуть «Цеппелин»! Он вытащил из своего саквояжа нечто вроде «Тапперуэр»[79] и велел слить туда мой коктейль. Не забыл прихватить с собой и черную соломинку. Лишь спираль апельсиновой корки, вишенку и зонтик оставил на память кельнерше. Ну, как вам это?

А теперь он стоял перед своим хайтек-баром[80] и переливал содержимое из пластикового контейнера в высокий стакан.

— Какой ты… рачительный! — похвалила я.

Лауренцио ухмыльнулся:

— Ты оценила? Кто не экономит на малом, никогда не достигнет большого. А я кое-чего достиг.

Правой рукой он протянул мне стакан, а левой потянул меня на экскурсию:

— Корбюзье, Старк, Элесси, Хайек, Лихтенштейн — я люблю прекрасное во всех его формах. И оно, естественно, имеет свою цену.

Мы проделали путь по всему его загородному дому: кухонная, гостиная, спальная зона. Поскольку перегородок нигде не было, повсюду витали кухонные запахи. Единственным изолированным помещением оказалась вовсе не ванная или туалет, а гардеробная. По всей видимости, уединенность при мочеиспускании ему была меньше важна, чем сохранность его костюмов от запаха капусты или жаркого. По причине открытого пространства я ограничила себя в приеме жидкости: писать на глазах постороннего мужчины было последним в списке желаний, которые я еще хотела осуществить перед расставанием с этим светом.

Во время экскурсии я беспрерывно мотала головой, как престарелая такса на заднем сиденье старого «опеля», строила из себя знатока и создавала видимость того, что пью свой коктейль.

Лауренцио нажал на какую-то кнопку, и из динамиков благородного дерева полилась незатейливая музычка супермаркетов.

— Ну, начнем! — Он слюняво облобызал мой локоток. Выше без табурета он и не смог бы. — Могу тебя заверить, что я прекрасно оснащен.

Мне желчь ударила в голову. Ну почему каждый жеребец считает со мной возможным нарушать границы дозволенного?

Но Аауренцио имел в виду не королевские драгоценности.

Он открыл железный сундучок, в котором оказались различные тюбики, флакончики и спреи.

— Д что это такое? — меня обуяло любопытство.

— Могу тебя успокоить. У меня есть средства на все случаи. Мы легко загримируем кровоподтеки, царапины и удалим посторонние запахи.

— Да?

Аауренцио мог дать мне сто очков фору в своей предусмотрительности.

Он гордо засунул руку в сундук и достал кое-что из своих сокровищ:

— Это мазь, снимающая зуд от комариных укусов. Наносишь ее на синяк и заклеиваешь сверху пластырем. И можешь спокойно заявлять, что тебя укусило какое-то насекомое. От мази кожа краснеет. Совершеннейший камуфляж.

Он положил тюбик на место и вынул другой:

— А это кортизон. Мазь для царапин. Могу тебе дать с собой полупустой тюбик, и сама убедишься: начнешь чесаться как сумасшедшая, как будто у тебя аллергия на что-то.

Он указал на батарею флаконов:

— И, само собой разумеется, у меня здесь масса самых ходовых духов и дезодорантов на потом. Если не найдется твоего запаха, просто обрызгаем тебя из всех подряд, и сможешь сказать, что была в парфюмерном магазине.

Я непонимающе выкатила на него глаза:

— А зачем мне все это надо?

— Ну, чтобы твой муж ничего не заметил. — У меня вдруг засосало под ложечкой. Аауренцио знал, что я живу с Урсом?

Я изобразила полную тупость. Особого артистического таланта здесь и не потребовалось:

— Мой муж?

— Ну да. А разве ты не «моложавая домохозяйка к пятидесяти, которая ищет ухоженного джентльмена, свободного в дневные часы, для легкого флирта»?

К пятидесяти? Гррр! Хррр! Кретин!