Шёл разведчик по войне

Командир отряда, не очень высокого роста, но кряжистый, с крупными чертами лица и несколько кривоногий, лейтенант Подкович Эдуард Емельянович выслушивает доклад бойца в маскхалате и со шмайссером на груди. Боец докладывает шёпотом — таков порядок во вражеском тылу: будь то в засаде, на марше или на базе, все разговоры ведутся шёпотом.

— …Сосновая толще других, расщеплена, с клинышком …берёзовых шесть, кроме того — берёзовая развилка с двумя кольцами и линиями от кольца к кольцу… — боец докладывает, а командир делает пометки в записной книжке. — Все палочки связаны ивовой корой, завязка на один узел, — закончил доклад боец.

Эдуард Емельянович сделал необходимые пометки в записной книжке, кое — что переспросил, уточнил.

— Хорошо. Можешь быть свободен.

К приходу Ирмы он успел отнести скотине пойло и задать сена, насыпать курам ячменя. В хлеву было достаточно светло, с лучиной стоять не нужно. Ирма осталась удостовериться, по всем ли правилам обиходил животину Микко, а сам он вернулся в дом. Посмотрел на ведра из-под пойла.

«Надо помыть. По делу, вроде, ни к чему, достаточно сполоснуть, но Ирма сдвинута на чистоте и вымытую посуду наверняка отметит».

Вернувшись из хлева Ирма действительно отметила чистоту вёдер, правда, по — своему.

— Парень сам, безо всякого указания намыл, а иные дочек приучить не могут в чистоте посуду содержать. И вымыл чисто, а иные… — и пошла — поехала пилить, нынешнее, по её мнению, нерадивое и неряшливое девичье сословие.

— Как же можно к скотине, с нечистой посудой? — Вспомнил Микко бабу Лийсу и вставил лыко в строку. — Моя бабушка всегда говорит: если посуду не мыть или корм, или там пойло неаккуратно готовить, то вся нечистота потом в молоко и в мясо перейдёт.

— Правильно говорит. Хорошая у тебя бабушка. Умница, — одобрила Ирма. — Ну ладно, главное дело мы с тобой сделали. А с остальными как? Один справишься?

— Конечно справлюсь.

— Вот и хорошо, управляйся. А я пойду, дома тоже дел оставлено не мало. Если ж заминка какая выйдет, прибегай за помощью, не стесняйся. А я через какой час зайду, посмотрю.

Позавтракал. Доел остатки сига, запил полуковшом колодезной воды. Желудок, вроде, не пуст, но и не сыт. Хотелось, очень хотелось молочка или хотя бы чего — нибудь молочного. Но корова у Юлерми уже не доилась, была в запуске. Так установила Сильва, пораньше запускать корову, чтоб к первой травке телёночек был уже подросшим и крепеньким, так и после её смерти исполнил Юлерми.

Микко снова вышел во двор. Смёл тоненький снежок к фундаменту. У конюшни и хлева, снег взрыт конскими копытами и полозьями саней. Похоже, у Юлерми не хватало времени или внимания. Микко взялся за лопату.

Объект за северным склоном серьёзный — упрятанные в скалу немецкие артиллерийские склады. Непосредственную охрану несут немцы, подходы к ним, по периметру, финны. И немцы и финны прекрасно понимают, что для русских это один из первоочередных кандидатов на уничтожение. Но с воздуха бомбами скалы не пробить, со своей территории орудиями, даже самыми дальнобойными, не достать. Остается один путь — диверсия. А чтобы совершить диверсию на таком объекте, надо хорошо подготовиться. И в первую очередь, изучить систему охраны, пути подхода и отхода. Что на направлении прилегающем к деревне Киеромяки надлежало сделать Микко.

И, естественно, всякий человек оказавшийся вблизи такого объекта оказывается в поле зрения как финских так и немецких контрразведывательных служб.

Микко это не просто понимал, Микко это знал. И был уверен, что за ним будет установлено, если уже не установлено, наблюдение.

Значит, сейчас для него задача номер один: рассеять малейшие подозрения на свой счёт. Во-первых поведением, и во — вторых — не поддаться на провокации. А то, что они будут, его опыт разведчика не давал в том никаких сомнений.

Поэтому, чем дольше он будет на глазах у наблюдающих, чем больше он будет у них на виду заниматься обычными бытовыми делами, тем скорее к нему утратят интерес и если не снимут наблюдение вовсе, то сведут его к минимуму и сделают формальным.

Провозившись с уборкой снега до полудня, пошёл обедать.

После обеда прилёг немного отдохнуть.

Мама ему рассказывала, сам он этого не помнит, когда бывало нужно маме сходить куда-нибудь, а оставить его не с кем, она усаживала маленького Мишу на пол и выставляла перед ним папин слесарный ящик. Миша аккуратно, по одной вещи доставал сначала инструмент: большой молоток и поменьше, и маленькие молоточки, зубило, крейцмессель, рашпили, напильники, ручную дрель, свёрла. Потом разные железки, обрезки уголков и кольца отрезанные от труб, полоски и скобки. Оставалась на дне только одна железная толстая плашка, на которой папа перерубал металл, её Мише вытащить было не под силу. После чего начинался обратный процесс укладывания всего этого железного богатства в ящик, опять же по одной вещи, медленно и аккуратно. И к той поре когда Миша заканчивал укладку, мама успевала и в гастроном сходить, и в молочный, и в булочную и даже с соседкой во дворе поболтать.