Шёл разведчик по войне

Попросить, чтоб позанимался с ним по математике, по физике? Наверно сработает. Николай Иосифович и его знает, и деда Эйнора уважает, так что вряд ли откажет. А потом? Ведь как только Микко снимет с него необходимую информацию, тотчас получит следующее задание и нужно будет уйти из Хаапасаари. Получится — обманул: попросился в ученики и ушёл. И если придётся возобновлять отношения, а возобновлять придётся, такие мероприятия одной встречей, одним разговором, как правило, не вершатся, то Николай Иосифович будет смотреть на него как на болтуна. Другое, Николай Иосифович не постоянно живёт в Хаапасаари и скоро уедет к себе домой. Так… Что ещё можно?

Думай, голова, думай, не зря же я тебя кормлю.

Попросить почитать какую — нибудь книжку? Какую? Техническую? Нет, техническая не годится, наверняка у него книги только для инженеров, в лучшем случае, для студентов. По истории? Почему по истории? Просто интересуется он историей. У инженера — по истории? Почему же нет? Человек образованный, институт закончил, да не какой — нибудь, а Политех, значит историю знает, должен знать по крайней мере. А если спросит, на какую тему книжку?.. Вообще по истории, всё равно. Интересуюсь историей… Историей чего?.. Чего историей?.. Чего… А если нет книжек по истории? Сам, может быть, знает… Во! — Микко даже подпрыгнул на ходу. — Учительница! — «Мандраж» легкой волной прошёл по телу.

Значит так. Сначала попросит поучить математике и физике. Но не на сейчас, а, скажем, договорится в принципе, на лето. Если Николай Иосифович приедет летом в Хаапасаари. Потому что сейчас у деда Эйнора и бабы Хели с продуктами плохо и Микко скоро уйдёт от них к другим родственникам. Потом попросит книжку по истории. Неважно какую, учебник или художественную. Это уже не имеет ни какого значения и неважно, есть книжка или нет, лишь бы тему затронуть. Оттолкнувшись от книжки, спросит…

— Николай Иосифович, а правда, что до Оби, и за Обью, и вдоль Волги, и вся центральная Россия — раньше финская земля была?

— Ну как была?.. Жили там финно — угорские племена. Не одни жили, соседствовали с другими народами: со славянами и, вроде бы, с балтами. Говорят даже в топониме, в названии, «Москва», финский корень есть, но это одна из гипотез. И неизвестно достоверно: осёдло жили или мигрировали. Но где — то остались, в некоторых местах до сих пор живут. На самом севере России лапландцы, по северу к востоку — зыряне, вогулы, остяки; южнее, ближе к Уралу и Поволжью — мордва, марийцы, удмурты, западнее, между Волховом и Лугой жило племя водь, а ижорцы, карелы, вепсы — в Петербургской, Вологодской и Тверской губерниях живут. Всё это финны, точнее финно — угорские народы, значит и земли, на которых они живут, причём исконно живут, тоже финно — угорские. Просто входят они сейчас в состав России.

«Ага! Вот тут мы тебя за язычок и потянем!»

— Вроде как под оккупацией…

— Нет… Я бы не рискнул так сказать. Если оккупированные и оккупанты уравнены в правах, в одинаковых условиях живут, какая же это оккупация. Соседствуют или ещё точнее, совместно живут на одной территории. И потом, ты уж прости, Микко, оккупация в ином случае зло, а в ином благо.

— Как это?

— И тем не менее. Ты слышал, был такой народ — пруссы?

«Отлично!»

— Фашисты.

— Нет, Микко. Фашизм — это не национальность, это мировоззрение, я бы сказал, мнение некоторых людей о себе, что они самые — самые наилучшие.

«Так, потёк. Фашистов не жалуешь. Это хорошо. Только б не помешали. Только бы ни кто не пришёл».

А то летом за Гатчиной была у него такая незадача.

Попросил Валерий Борисович выяснить подробности недавнего боя в тылу у немцев, на железной дороге между Гатчиной и Сеппелово. И судя по тем подробностям, которые он попросил уточнить: случайной была эта стычка, или группу поджидала засада? Сколько было наших, удалось ли кому из них уйти, захватили ли кого — нибудь фашисты. Особенно просил получить сведения, любые, даже мельчайшие, даже самые косвенные свидетельства, касающиеся двух членов группы, чью внешность подробно описал — было похоже, что наше командование устанавливает судьбу пропавшей разведгруппы. И, не исключено, опасается захвата немцами её командира и радиста для ведения радиоигры.

Обтаптывал Миша путейского бригадира, свидетеля того боя, больше недели. По сути, батраком за ночлег и похлёбку был в его хозяйстве. И грядки полол, и картошку окучивал, и хлев чистил, и воду таскал, и траву в корыте сечкой для кур и свиньи рубил, пока постепенно к нужной теме подвёл. И только тот разговорился, только «подтекать» начал:

— Да, был там бой. Как раз в кривой,[19] возле вон того леска…

Заваливается сосед — приятель и ставит на стол бутылку самогона.

— Нечего тебе, малый, в доме сидеть да пустыми разговорами взрослых людей от серьёзных дел отвлекать. Бери — ка удочки, и дуй на речку, купаться да рыбу ловить.

И всё пропало. Облом. Полный облом. «Знал бы ты, конь педальный, индюк геморройный, один чирей тебе подмышку и два на задницу, у кого дела важней, а у кого пустей!»