Шёпот тёмного прошлого

— Не знаю, не знаю, — внезапно задумался король, — о чем они там беседуют с Ольгой… а вот о чем я бы с ним мог потрепаться… Интереснейшая идея, господа. Я вас покину минут на двадцать, если придут Элмар и Кира, садитесь ужинать без меня. Я присоединюсь к вам позже.

— Ты замерзла, — заботливо заметил Хоулиан, изящным движением сбрасывая куртку. — Вот, надень.

— Спасибо… — смутилась Ольга, накинула эльфийскую одежку и, закутываясь, чуть не свалилась с ограды, на которой они сидели. — И как ты умудряешься отсюда не падать?

— Мне удобно, — мягко улыбнулся эльф и вновь печально уставился на окна дома. — К тому же влюбленным свойственно делать всякие глупости, в том числе сидеть на заборах. Я неоднократно видел, как то же самое делали люди.

— Я так никогда не делала, — возразила Ольга. — Никогда не сидела у Жака на заборе и не всматривалась в окна в надежде, что он выглянет. Это надо совсем себя не уважать, чтобы так за мужиком бегать.

— Ты рассуждаешь как женщина, — тихо засмеялся эльф, мимоходом тряхнув головой, отчего его роскошные волосы взметнулись блестящей волной, как у красоток из рекламных роликов про всякие навороченные шампуни, — а я говорю о мужчинах.

Ольга немедленно представила себе, как Хоулиан исполняет серенаду под балконом любимого мужчины, а Элмар выходит на балкон, застенчиво кутаясь в мантилью и прикрываясь веером, бросает своему воздыхателю розочку… Тут она не выдержала и заржала, не дойдя до главного момента обрушения балкона. При этом, разумеется, опять чуть не съехала с ограды. Хоулиан придержал ее за талию и заметил:

— У тебя странное свойство во всем находить смешное.

Чтобы эльф, не дай бог, не подумал, что над его чувствами смеются, Ольга немедленно описала ему воображаемую сцену у балкона, отчего Хоулиан тоже захихикал.

— Это же надо такое придумать! Ты никогда не пробовала подрабатывать шутом? У тебя бы получилось. Ох уж эти люди… Напротив, на балконе я предпочел бы стоять сам. И даже спрыгнуть оттуда в могучие объятия своего возлюбленного. Все-таки как это жестоко и несправедливо, когда на пути высоких чувств стоят презренные, ничтожные, вековые предрассудки, с которыми люди носятся, как курица с яйцом, и которые почему-то считают основами морали…

— Попробуй взглянуть на это с другой стороны, — посоветовала Ольга. — Элмару просто не нравятся мужчины. Он не находит их сексуально привлекательными. Ну вот, к примеру, как толстых некрасивых теток…

— Но я же красивый, — возразил Хоулиан, тяжко и безнадежно вздыхая.

— Но ты же мужчина.

— Вот мы и пришли к тому, с чего начали. Что с того, что я мужчина? Двое мужчин могут провести время друг с другом ничуть не хуже, чем с дамами. Если они не подвержены глупым предрассудкам.

— Да что, тебе не с кем больше время провести? Неужели на Элмаре свет клином сошелся?

— Люблю я его, — тоскливо вздохнул эльф и опять уставился на окна. — Не потому, что мне хочется мужчину, а потому, что он самый… самый-самый. Прекрасный, сильный, благородный… лучше всех. Я не встречал еще человека столь чистой души… Да что я тебе рассказываю, ты ведь сама влюблялась и знаешь, что любовь это нечто большее, чем просто половое влечение.

— Знаю… — вздохнула Ольга и сочувственно погладила его по плечу. — Ну, не переживай так, пройдет. У меня всегда проходило. Надо только смириться с неизбежным и потерпеть немного, пережить это все… А потом встретится тебе кто-то другой… или другая…

— Такие вещи не проходят навсегда и полностью, — покачал головой безутешный собеседник и поднял глаза к небу. — Нам кажется, что они проходят, но на самом деле что-то всегда остается. Крошечная драгоценная крупинка воспоминаний, которая забивается в самый дальний уголок души и тем не менее делает нас лучше, а нашу жизнь — светлее. Разве ты сама этого никогда не чувствовала?

— Не знаю… — напрягла память Ольга. — Сейчас я вспоминаю, как позорно ревела, а король утирал мне нос, и вспоминать это неловко и стыдно.

— Не следует стыдиться слез любви, — проникновенно произнес эльф, устремляя на нее взор. Ольгу каждый раз словно мороз продирал, когда он вот так смотрел своими мерцающими волшебными глазищами. — Это тоже прекрасно, как и все, что озарено любовью.

— Все? — недоверчиво переспросила девушка.

— Все. Начиная с обычного секса и заканчивая глупым, на твой взгляд, сидением на ограде.

Девушка помолчала, переваривая очередное изречение и примеряя его к действительности. Какая-то доля истины в нем содержалась, хотя в сидении на заборе она по-прежнему не видела ничего прекрасного. Впрочем, если смотреть со стороны, изящный красавец-эльф смотрелся на этой ограде очень живописно. Может, в том и состоит вся прелесть, недоступная ее пониманию?..

— Все равно, — заявила она, найдя наконец слабое место в логике собеседника, — можно сделать умнее. Не признаваться в любви в первый же вечер, а тихо промолчать. Тогда бы Элмар от тебя не шарахался и не прятался бы и тебе не надо было торчать под его окнами. Ходил бы в гости вместе со всеми и любовался на него, сколько влезет.