Шёпот зверя

Вэл почувствовала себя маленьким ребенком, надежно укрытым взрослыми объятиями от любых страхов. Она так давно искала это чувство, так ждала его – и вот оно накрывает ее с головой.

Только… так ли они надежны – руки этого мужчины, уже однажды бросившие в пропасть боли и страха?

Вэл зажмурилась, отгоняя неприятные мысли, и чуть отстранилась от Раза, встречаясь взглядом с его темными и очень печальными глазами.

Печальными? Вэл моргнула, спрашивая себя, а не ошиблась ли?

– Послушай, Ра, – задумчиво произнесла она, – знаешь, кто я?

Он сдвинул брови и кратко мотнул головой.

– Я – котенок. – Вэл засмеялась и, высунув язык, долгим и нежным движением лизнула Раза в щеку. – Мяу!

– Вэл, – никакой неясной печали в глазах, растворившейся, будто видение, и оставившей за собой только крайнее смятение, – ты чего?

Она игриво наклонила голову и, чувствуя, что недаром провела свое детство в борделе, набираясь типично женских ужимок, мурлыкнула:

– А ты будешь злой собачкой, понял?

Рот Раза скривился, словно он старательно пытался сдержать рвущийся наружу смех.

Вэл широко улыбнулась, заглядывая в черные глаза.

– Котенок боится оставаться один. – Вэл приблизила свое лицо к лицу Раза, задерживая взгляд на линии губ. – Но собачка больше не обидит котенка, правда?

– Нет, – выдохнул ей в рот Раза, касаясь губами нежной кожи. Мягкость, с которой он целовал ее, удивила.

Никакой грубости, напора, силы – ничего, что было ему всегда присуще. Вэл испытала необъяснимое беспокойство, понимая, что вновь что-то неуловимо важное проносится мимо, а она никак не может разглядеть, что же.

Недавняя печаль в глазах Раза, тот трепет, с которым он гладил Вэл по пояснице, теплота и сладость, которые чувствовались в его губах, заставили подумать, а не произошло ли что-то, что она упустила, забывшись в своих обидах и сомнениях.

Вэл, ощущая, что голова, изменяя планам, улетает, наполняя тело желанием, с трудом прервала поцелуй и подняла на Раза затуманенные глаза.

– Что такое? – касаясь губами щеки, тихо поинтересовался он. – Котенок испугался собачки?

– Нет. – Влажный язык провел линию вверх по носу, и Раза брезгливо фыркнул, поспешно вытирая лицо. – Нет, котенок просто хочет ням-ням!

– Пойдем ням-ням, котенок, – мягко улыбнулся Раза.

Вэл почувствовала, что проигрывает этим бездонным черным глазам в обрамлении таких же черных густых ресниц. Ей хотелось произнести то, что так рвалось наружу, требуя выхода, всего одну-единственную фразу, но она снова не смогла этого сделать.

Что-то останавливало ее – большое, тяжелое, неприятным грузом осевшее в душе.

Но ведь и Раза молчал.

Вэл со смятением вспоминала, что ее игра, которую она сама придумала и первая начала, не предполагала перемены ролей.

Это не она, а Раза должен был сгорать от охвативших эмоций, тепла и безотчетной любви.

Поэтому вечером, когда отряд укладывался на ночлег, ворочаясь в своих одеялах, она некоторое время лежала без сна, постепенно, по своей старой традиции, замерзая и подрагивая от холода, а затем решительно откинула бесполезные одеяла и поднялась, стараясь двигаться тихо, чтобы не потревожить засыпавших дозорных.

– Эй, собачка, – прошептала Вэл, дотрагиваясь пальцами до плеча Раза.

Тот удивленно поднял на нее совершенно несонные глаза, и Вэл торопливо, пока последние крупицы решимости не оставили ее, прилегла рядом, поднырнула под тяжелую руку и вжалась носом в выступающие ключицы.

Раза ничего не сказал, только бережно накрыл ее одеялом и обнял. Вэл почувствовала теплое дыхание на своей макушке и прикрыла веки.

– А долго еще? – с тоской спросила Вэл, кутаясь в капюшон. Одна рука ее держала поводья кобылы, а вторая утягивала широкий капюшон таким образом, чтобы он полностью облеплял голову. Она тщетно боролась с ледяным, пронизывающим ветром, в глубине души искренне надеясь, что настойки Зеффа, которые она по сложившейся вынужденной привычке пила несколько раз на дню, не превратят ее в беспробудную пьяницу.

Хотя лучше было быть согревшейся пьяницей, чем мертвой трезвенницей.

Раза успокаивающе погладил свою вороную кобылу, так и норовившую укусить излишне смирную лошадь Вэл, и ответил:

– До межи еще час пути верхом. Дальше углубимся в лес, и придется идти пешком. Слишком много снега выпало.

– А потом? – уныло поинтересовалась Вэл.

– А потом разобьем постоянный лагерь. Лес там относительно безопасный, мы всегда останавливаемся на одном и том же месте.

– А что потом? – пробормотала Вэл, ежась от налетевшего порыва ветра, кинувшего в лицо колкие хлопья снега.

– А потом будем поочередно ходить в дозор около топи, – терпеливо ответил Раза.

– А потом? – тоскливо спросила Вэл, ковыряя пальцем в задубелой перчатке луку седла.

– А потом будем возвращаться назад в лагерь. – Раза повернулся к ней и смерил недовольным взглядом.

– А потом? – понурившись, спросила Вэл. Ковырять седло надоело, и она занялась рассматриванием идеально выделанных кожаных поводьев.

– Вижу, ты не изменяешь себе. Наверное, с тобой в детстве мало разговаривали, да? – не выдержал Раза, но Вэл не обратила никакого внимания на его язвительный тон.