Шипка

Старик Христов давно собирался побывать на Шипке, да помешала болезнь: не мог прийти в себя после гибели дочери. Йордан Минчев напросился в эту поездку, чтобы увидеть, чем закончилась война на суровых вершинах. Он дал зарок: ежегодно бывать на Шипке и низким поклоном благодарить тех, кто остался тут на вечные времена. Это, конечно, в том случае, если он уцелеет: война не завершена и ему предстоят новые нелегкие- походы по турецким тылам. А кончится война — он будет навещать эти места со своими учениками, пусть и они узнают, что это такое — Шипка… Теперь же Минчев, Христов и их друзья везут подарки, которые едва уместились на полдюжине повозок. Когда надо — габровец отдаст последнюю рубаху!..

— Как Тодю? — спросил Минчев.

— Тодю-то! — оживился старик, поднимая голову. — Веселый Тодю, бодрый! Шутил, смеялся. Я, говорит, вылечусь скоро и вместе с братушками дальше пойду. Без меня, говорит, мир с турками заключать не будут!

— Молодец Тодю! — похвалил Минчев. — Куда его ранили?

— В плечо, кость повредили. Тодю шутит: последнюю пулю выпустили в тот день турки, она ему и досталась.

— Ничего, поправится Тодю, — успокоил Минчев. — Молодая кость срастется быстро. А вот успеет ли догнать братушек — поручиться не могу: туркам придется бежать быстро!

— Можно и без Тодю, — уступил старик, — только бы скорей турок прогнать!

— Теперь скоро, — сказал Минчев.

— Вот и думаю я…

Старик не успел договорить, о чем он думает. Их догнали два русских офицера. Подпоручик сразу же уперся плечом в повозку старика, как это делал Минчев, а капитан стал подталкивать ее рукой.

— Куда, отец? — спросил подпоручик.

— Шипка, Святой Николай, — ответил старик.

— Воз-то у тебя тяжеловат. Что везешь, отец? Вон ослик, как кот, спину даже выгнул! — рассмеялся подпоручик.

— Вино, сало, сладко. Помогай, Данчо! — окликнул он Минчева. — Кажи на братушка та.

— Пока я все понял, отец, — заверил подпоручик.

Крутой подъем кончился, осликам стало легче. Минчев привязал своего к впереди ползущей повозке и задержался у большого серого камня. Снял шапку, поздоровался по-русски.

— Подарки везем, — пояснил он, указав рукой на повозки. — Победа, а ее отметить надо!

— Надо, — согласился подпоручик, — победа трудно доставалась.

— Все хорошо, что хорошо кончается. Так ведь говорят по-русски? — спросил Йордан.

— Так.

— Победа пришла еще только сюда, — вступил в разговор капитан. — До полной пройдет много дней!

— Нет, очень мало! — горячо возразил Минчев. — Турки удирают. Побегут теперь до Константинополя. Побегут — я их характер знаю!

— Возможно, где-то и задержатся, — не согласился капитан. — Да и не в бою только достигаются победы. России предстоит выдержать дипломатическую войну, а она может быть не менее трудной, чем эта! — И капитан показал рукой на вершину Святого Николая, которая в эти часы хорошо освещалась солнцем и виделась величественной и гордой.

— Что он сказал? — спросил старик по-болгарски.

Минчев перевел слова капитана. Христов задумчиво покачал головой. Поредевшие седые брови его нахмурились, он проговорил медленно и глухо:

— Скажи им, Данчо, что думаю я и такие, как я. Нам без России трудно будет, опять приберут нас к рукам турки. Пропадем мы без России.

Минчев перевел слова Христова и от себя добавил, что такого же мнения и он.

— А Россия с вами всегда теперь будет, — ответил капитан. — Закончим войну, поможем болгарам создать свое войско, обучим болгарских офицеров, и тогда на вас никто не нападет.

— Мой Тодю после войны собирается в Россию, — сказал старик. — Я, говорит, офицером хочу стать. — Старик улыбнулся. — В роду Христовых офицер появится! Поручик, капитан, а может, и сам полковник!

— А еще лучше генерал Христов! — в тон старику ответил капитан. — Болгарин, воевавший в ополчении, настоящий воин, перед ним все двери откроются.

— Истинно так! — подхватил Минчев. — Умел хорошо вое-

вать — носн на плечах офицерские погоны, учи молодых болгар солдатскому делу.

— Тодю всему научится, он у меня толковый, правильный сын! — воскликнул старик, когда Минчев перевел ему свои слова на болгарский язык. — Но-о-о! — подхлестнул он ослика. — Торопись, ленивый! Там нас братушки ждут.

V