Шипы Черного Ириса

Я слушала внимательно. Да если бы даже и не хотела, то все равно бы слушала, потому что когда тебе в лицо так орут, невозможно не услышать. Периодически я с трудом глотала маленькую порцию его крови. Не больше столовой ложки — несмотря на гнев и крики, Амадей не забывал меня поить.

Вампир вздохнул и продолжил уже тише.

— Для того, чтобы возродить тебя, потребовалась чистая земля и чертова прорва моей крови! — он клацнул выступившими клыками и тряхнул головой, словно бы отгоняя воспоминания. Его волосы падали мне на руки и лицо. — Чистая земля есть только в тех местах, где никогда не жили люди, а значит не умирали, не убивали. Земля, обагренная кровью, получает печать к проклятью. Капля по капле, но получает. Это планета до основания пропитана кровью. А знаешь, что такое кровь? Это боль, крики, стоны, слезы. Это страдания. Земля, получив такую порцию негативной энергии, становится проклятой и уже не станет чистой! Ты хоть представляешь, как мало мест на планете, где нет такой проклятой земли?!

Я представляла, конечно, что в океанах ее полно, но вот именно с землей, наверное, большие проблемы. Таких мест должно было быть немного, а привести оттуда землю крайне сложно.

— Для того, чтобы провести обряд, какой провел я, нужно было пропитать землю моей кровью. Хорошо пропитать, Аврора! Ты еще не знаешь, что значит для вампира отдать свою кровь добровольно. Для нашей расы каждое такое действие мучительно. Даже простой порез запястья мучителен. А мне нужно было пропитать всю землю, и сделать это добровольно! Потом нужно было напоить тебя, перед тем как закопать, а это тоже немало. И тоже добровольно! Я уже не говорю о самом обряде, который является не самым приятным занятием! А теперь представь, какого мне, когда ты после всего сама отказываешься пить мою кровь!? Понять не могу, с чего ты вообще решила, что пить мою кровь не будешь! Первый раз вижу такого принципиального птенца. Что у тебя в голове? От моей крови не отказываются!

Пока он говорил я думала только об одном: зачем такие сложности? Вампиров в нашем мире намного меньше, чем людей, но все равно слишком много. Поверить не могу, что каждый вампир, возрождая птенца проводит такой сложный ритуал. Быть не может! Тогда бы вампиров было еще меньше, чем сейчас.

Я вопросительно уставилась на Амадея. Зеленые озера затягивали в себя. Он был красив даже сейчас, когда так пугал и отталкивал. Мне хотелось прикоснуться к нему, хотелось слышать его голос, и при этом я ненавидела его всей душой. Он стал источником боли почти такой же сильной, какая была у меня в человеческой жизни.

Он словно понял мой вопрос. Глубоко вздохнул, я услышала, как замерло его сердце при этом.

— Видемо, я должен объяснить, — заговорил он. — Я хотел, чтобы это было при других обстоятельствах, но ты — самое большое принципиальное недоразумение, какое только я встречал! Дело в том, что нас, вампиров, много. И все мы разные. Те вампиры, которых встречала ты, о которых говорят в новостях, носители, гуляющие только в ночи, — это самые слабые из нас. Таким вампиром можно стать, если ты умер от клыков, если тебя выпили полностью. В таком вампире заключена лишь капля нашей настоящей мощи. Со временем, конечно, эта сила будет копиться и появятся некоторые навыки и возможности. Например, вампир, которому три сотни лет намного сильнее того, кому едва исполнился десяток. Карно или слабейший вампир — это те вампиры, что не выносят солнечного света, обладают силой, но при этом их раны от серебра, осины или рябины не заживают. Карно — обычные вампиры. Их в мире больше всего, потому что создать такого птенца не стоит никаких усилий со стороны творца. Если птенец достаточно умен или у него достаточно сильный создатель, то с веками жизни он станет очень силен. Разовьет свою собственную магию. Но все равно Карно останется живущим в ночи и никогда не сможет выйти на солнце. Понимаешь о чем я?

Я с большим трудом опустила веки, поднять их оказалось еще сложнее.

— Сами Карно делятся на низших, то есть слабейших, и высших, то есть тех, кто уже приобрел кое-какой опыт и силу, — продолжил вампир. — Карно, как я уже сказал, в мире больше всего. Именно они и открылись человечеству, они великие неуправляемые охотники. Но они лишь часть нашего вида. Прости за сравнение, но они сродни обезьянам, если сравнивать их и человека.

Амадей отставил бокал со своей и приложился к стеклянной бутылке с человеческой кровью. Мой создатель пил жадно, большими глотками, но ни одна капля так и не скатилась к подбородку. Я заметила, как при этом задрожали его руки. Его мучал голод и усталость, но он старался это скрыть. Скрыть так, что я не почувствовала его состояние, а лишь догадалась по косвенным признакам. Либо что-то не так с моим талантом его чувствовать, либо он прекрасно владеет собой.