Шипы и розы

Как-то он должен был где-то получить и выслать своему заводу бочку с машинным маслом. Послал, конечно. Но оказалось, что в бочке не машинное масло, а вишневое варенье.

Чем же все это кончилось? Они там сели пить чай с вареньем, а Галушку немедленно уволили.

Приезжает Галушка, а ему говорят:

— Ежели хотите восстановить свой утерянный авторитет, то поезжайте на Рязано-Уральскую дорогу и постарайтесь получить вагоны под силикат. Но предупреждаем: дело серьезное. Легче там получить солнечный удар, богатое наследство, строгий выговор, чем вагоны. Действуйте!

Прибывает он в тот город, где находится правление дороги, и узнает, что тот самый начальник, перед которым трепещут вагоны и дрожат платформы, интересуется не столько службой тяги, службой движения и вообще службой, сколько спортом. И является он неутомимым шефом железнодорожного спортивного общества «Плацкарта», которое в ближайшее воскресенье соревнуется по легкой атлетике с обществом пищевиков «Бульон».

И еще узнал наш бедный Галушка, что к этому человеку сейчас не подступиться и что он мечет гром и молнии, ибо в «Плацкарте» стряслась беда. Ее несравненный бегун на большие дистанции добегался до того, что как раз накануне спортивных состязаний угодил в загс. Молодая жена в тесном взаимодействии с тещей категорически высказалась против всяких дистанций, и спортсмену приказано было раз и навсегда взять себя в руки и выкинуть из головы свои спортивные ноги.

Тогда забегал вагонный начальник. Он метался по кабинету и кричал:

— «Бульон» меня съест!

И тут-то перед ним и возникает, точно привидение в галифе, Галушка. И Галушка выпаливает три слова, от которых у него самого мороз пробегает по коже:

— Я съем «Бульон»!

— А вы когда-нибудь бегали на большие дистанции?

— С детства.

Сами понимаете, что Галушка врал. Но он решился на этот безумный шаг, лелея крохотную надежду. Что он потеряет, если провалится? Кило два веса. А вдруг удастся — и он получит вагоны…

Короче говоря, в воскресенье Галушку бережно, точно дорогую стеклянную игрушку, привозят на стадион. На него напяливают какую-то полосатую майку и малиновые трусы. Оркестр фальшиво играет «Сильва, ты меня не любишь». Галушка мужественно переносит все эти лишения.

И вот, наконец, настала великая и страшная минута Рядом с ним стоит стройный пищевик в зеленой майке.

Свисток — и они бегут.

Что тут долго рассказывать! Свершилось небывалое чудо: он перегнал зеленую майку. Вот он уже у финиша. Ему машут флажками — стоп! Но, забыв все на свете, Галушка, минуя судей, бежит дальше, все более набирая темпы. Ему кричат, свистят — ноль внимания. Ему наперерез кинулись два милиционера и несколько добровольцев из публики. Еле поймали и остановили. Но одного болельщика ему все же удалось смять и опрокинуть…

В тот день впервые в жизни Галушка с уважением посмотрел на свои ноги. Уже лет двадцать пять, как он был близко знаком с этими ногами, привык к ним. Но не подозревал за ними никаких особых талантов. И вдруг — на тебе. Значит, в них есть что-то такое, чего он раньше и не замечал.

Галушка меняет жизнь. Вагоны, бочки, заявки и разнарядки перестали торчать в центре его внимания. Он становится спортсменом. Вскоре в стройные ряды бегунов на большие дистанции вливается бывший агент по снабжению. Сейчас о Галушке то и дело пишут газеты. Он стал знаменитостью на спортивном фронте.

— Вот, кажется, все, что я мог вам сообщить об этом сержанте, — закончил лейтенант свой рассказ. — Вот как неожиданно повернулась его биография. Ну, теперь ваша очередь, дорогой товарищ. Но что-нибудь посмешнее.

— Посмешнее? — сказал я. — Охотно. Уверен, что посмеетесь. Только я буду очень короток. Так вот, слушайте. Я и есть тот самый Галушка, о котором вы мне рассказали.

НУ И МОЛОДЕЖЬ!

Извините, пожалуйста, что я надоедаю вам своими личными, можно сказать семейными, делами. Не обижайтесь на старика и выслушайте меня со всей чуткостью, присущей вам, мои молодые друзья. Я, знаете ли, люблю беседовать с людьми, чья голова еще не украсилась мудрой лысиной. Но не в этом дело. Я хочу вам пожаловаться на своих детей — на Борьку и на Клаву. Сам я учитель. Вот уже лет тридцать, как преподаю в школе арифметику для малышей. Свое дело люблю.