Шипы и розы (Шепот роз)

Сабрина задохнулась, ощутив его желание, откинула голову, и Морган осыпал ее горло нежными поцелуями; она с трудом узнавала себя в женщине, смотревшей на нее из зеркала, — искаженное страстью лицо, губы полураскрыты, распласталась на могучем теле мужчины, который держит в руке самое сердце ее женской сути.

Их взоры встретились в зеркале, и Сабрина подумала: «Неужели то же самое испытала Альвина? Неужели те же чувства пережили все девушки, которых Морган держал в объятиях?»

Неожиданно в памяти всплыла картинка из далекого детства. Все было так живо, что Сабрина даже ощутила запах свежеиспеченного хлеба. Однажды она вошла в кухню и увидела сидящего на стуле Моргана, в то время худущего долговязого парнишку. На его коленях устроилась молоденькая, не старше пятнадцати лет, горничная. Парочка жадно целовалась, поглощенная друг другом. Сабрина повернулась и вышла, так ими и не замеченная. В то вечер, как и в следующий, она не спустилась к ужину, потому что боялась поймать влюбленный взгляд горничной, брошенный в сторону Моргана, и навсегда потерять аппетит.

Муж чуть шевельнулся, издал хриплый стон, в котором слышалось торжество. Сабрину охватила паника. Что сейчас чувствует Морган? Предназначены ли его ласки любимой жене или просто очередной женщине, попавшей под руку. Сабрина просто не вынесла бы, если бы для Моргана она оказалась всего лишь новой победой в череде успешных любовных похождений.

Прикусив губу, чтобы не вырвался крик протеста, Сабрина вся сжалась и попыталась высвободиться. Морган тотчас уловил ее сопротивление, вскинул голову, и его руки замерли, в мутном зеркале горели темным огнем зеленые глаза. Если бы на его месте был другой человек, можно было бы подумать, что великану причинили невыносимую боль.

Прежде чем Сабрина успела что-либо объяснить или солгать, Морган развернул ее и прижал спиной к зеркалу. Его глаза сверкнули, снова напомнив детство и несносного мальчишку, постоянно изводившего Сабрину своими злыми шутками.

— Что тебя беспокоит, детка? Боишься, что я все-таки получу свою минуту удовольствия? Ты вся сжимаешься, когда я к тебе прикасаюсь. Видимо, считаешь, что Макдоннелл не смеет дотрагиваться своими грязными лапами до твоей нежной кожи?

— Морган, прошу тебя… — Сабрина стянула на горле воротник платья.

— Просишь? О чем? Не пачкать тебя своими притязаниями? Или просто ведешь себя в лучших традициях Камеронов? Суешь под самый нос кому-то прекрасную жар-птицу, а потом, когда наивный дурень набирается храбрости и тянется за ней, тут же отнимаешь.

Сабрина опустила веки в страшном замешательстве. «Прекрасная жар-птица»? Как он смеет издеваться над ней в такой момент! Во взоре Моргана бушевала буря, как будто разум и самообладание вели жестокую борьбу с вековым наследием варварства. Если дикие предки возьмут верх, все пропало.

Морган схватил ее за плечи.

— Ты всегда меня ненавидела, правда, детка? Может, мне давно пора дать тебе основание для этой ненависти?

Несправедливость слов Моргана потрясла девушку. Хранившая свою тайну целых тринадцать лет, Сабрина, отбросила волосы, открывая не только свое лицо, но и душу.

— Никогда не было, чтобы я тебя ненавидела! Я обожала тебя. Я готова была целовать землю, по которой ступали твои противные ноги!

Наступило полное молчание, и стал слышен шорох снежных хлопьев, падавших на каменный пол. Морган замер, парализованный горячечным блеском глаз Сабрины. В них стояли слезы, те самые слезы, которых он ждал полжизни: удивительные, необыкновенные слезы повисали жидкими бриллиантами на кончиках пушистых ресниц и медленно скатывались по бледным щекам. Сабрина наконец нарушила свою клятву. Эта красавица плакала из-за него, Моргана Макдоннелла, великовозрастного беспутного сына отпетого негодяя.

Он коснулся пальцами мокрой щеки, отметил, что рука дрожит, почувствовал, как всем телом затрепетала Сабрина, увидел дрогнувшие губы и покрасневший кончик носа. Ничего прекраснее Морган не видел в своей жизни. На пальце повисла слезинка, великан поднес ее к губам и ощутил солоноватый вкус, отступил на шаг, чтобы полюбоваться отважной девушкой.

Сабрина пришла в ужас, когда до нее дошел смысл собственных слов. Она прикрыла рот рукой, как если бы хотела вернуть назад сказанное. Но было слишком поздно. По лицу Моргана расплылась широкая улыбка, в которой отразились мальчишеская гордость и неподдельное изумление.

— Будь я проклят! — выдохнул он. — Вот уж никогда бы не подумал.

Обеими ладонями Сабрина принялась вытирать щеки, готовясь услышать издевательский хохот или новые насмешки. Но Морган продолжал улыбаться, причем без тени иронии:

— Как же это? И кому бы могло прийти в голову такое?

Сабрина моргнула, подумав, что глаза ее обманывают, а Морган, видно, выпил больше, чем ей представлялось вначале. Однако ослепительная улыбка никуда не исчезла.