Шипы молчания (прогонка)

Но прежде чем я смог позволить этому случиться, я вытащил дополнительный шлем и надел его ей на голову, закрепив под подбородком. Я надел шлем и сел на велосипед. Она бросила последний взгляд на школу, вероятно, надеясь на спасение в последнюю минуту.

Затем она села и схватила меня за плечи, когда я завел двигатель. Ее тело дернулось ко мне, когда я двинулся вперед, затем она обвила руки вокруг моей талии и крепко сжала их.

Ее грудь прижималась к моей спине, ее соблазнительное тело прижималось к моим мышцам, и мне это чертовски нравилось. Ее бедра прижались к моим, вздрагивая. Я держал устойчивый темп, но всякий раз, когда она пыталась создать пространство между нами, я ускорялся, из-за чего ее хватка ужесточилась.

Я мог бы проехать так весь континент. Это была бы лучшая поездка в моей жизни.

Сезар шел прямо за мной, и, зная его, он любил ветер и долгий путь к месту назначения.

Это было недалеко от города, поле одуванчиков, простиравшееся на многие мили.

В ту секунду, когда я припарковал велосипед, она сняла шлем и спрыгнула, положив руки на бедра.

" Что это ?"

«Пикник», — объяснил я, когда Сезар начал раскладывать большое красное одеяло, корзину, бутылку вина и ее любимые круассаны. Цвет ее лица побледнел, а глаза отчаянно бегали по сторонам. Что было с этой девушкой? Я пытался заняться романтикой, но она разозлилась. «У нас свидание», — добавил я, на случай, если она упустила суть.

« Мне нужно сделать домашнее задание сегодня вечером. У меня нет времени на это дерьмо ».

Сезар стоял позади меня и пробормотал: «У нее такое убийственное выражение лица. Пришло время булав?

Умный ублюдок.

Она уставилась на Сезара. « Возьми меня обратно сейчас », — подписала она и медленно произнесла, чтобы он мог читать по ее губам.

Напряжение охватило его плечи. — Я бы, мисс, но он бы меня пристрелил, — ясно ответил он.

— Если ты не сделаешь этого, я тебя пристрелю .

Сезар действительно улыбнулся. «Я верю, что ты тоже сможешь. У тебя есть при себе пистолет?»

Ее ответом был разочарованный вздох и покачивание головы.

Я схватил ее за подбородок и снова обратил ее внимание на себя. — Не обращайся к Сезару, когда я здесь. Вы можете поговорить со мной о том, чтобы пристрелить меня.

Мой большой палец коснулся пульсирующего пульса на ее яремной вене. Черт, ее кожа была такой мягкой. Она вздрогнула, слегка поднялась на цыпочки, но затем, словно вспомнив себя, выдернулась из моей досягаемости.

«Перестаньте быть иррациональными».

" Или что? »

Я глубоко застонал, испытывая искушение съесть ее на ужин. «Или я склоню тебя к себе на колени и отшлёпаю».

Ее губы, готовые к поцелуям, слегка приоткрылись, как это происходило всякий раз, когда я говорил что-то необычное. Или, может быть, я сказал что-то совершенно неправильное.

Черт, я надеялся, что правильно перевел это на ASL. Это было не совсем то, чему учили на этих занятиях. После плена ко мне часто приходили ярость и кошмары, из-за которых я не мог говорить или выражать свои мысли.

К счастью, мой терапевт предложил ASL. Я попробовал, но никому не рассказал. Эта чертова штука не помогла мне облегчить общение во время ярости, но чертовски помогла мне с Фениксом.

Затем, словно взяв себя в руки, она подняла руки, чтобы подписать. « Я не хочу свиданий. Я хочу домой. Моей сестре, которую твой брат облажался. »

Я изучал упрямый выступ ее подбородка. «Разве ты не думаешь, что нам следует сосредоточиться на себе и позволить этим двоим решить свои проблемы?»

Мне нужно было так много узнать о Фениксе, и мне хотелось больше, чем когда-либо. Копаясь в ее вещах, я так далеко не зашел. Я хотел услышать, чем она поделится со мной.

Возможно, она разоблачала ту крошечную часть меня, которая была порядочной. Хотя было такое ощущение, что я как-нибудь облажаюсь.

Или, может быть, это была угрызения совести, поскольку я не сделал абсолютно ничего, чтобы помочь Матери и Амону получить нужный ей документ от Томазо Ромеро. Вот только она была для меня важнее. Она была всем, на чем я мог сосредоточиться, будь проклято письмо.

« Нас нет ».

Моя рука легла на ее поясницу, когда я прижался к ней. — Есть, и ты это знаешь.

Она положила ладони мне на грудь, но не пошевелила ими. « Почему он так резко порвал с Рейной? »

«Не знаю», — честно ответил я. С момента их расставания он изменился. Он был злее, мрачнее и склонен к ярости даже быстрее, чем я. «Он не будет об этом говорить. Все, что я знаю, это то, что он зол на весь мир . »

Она смотрела на меня, словно пытаясь решить, верить мне или нет. Это была правда, но мой брат и ее сестра были последним, о чем мне хотелось говорить.

— Ты и я, Никс, — начал я, пытаясь вернуть разговор к нам. «Мы могли бы запустить фейерверк. Черт, мы — фейерверк».