Шипы похоти (ЛП)

— Ненавижу холод, — проворчала я, и мое дыхание затуманило окно. Прижав к нему палец, я нарисовал солнце. Мне нужна была жаркая погода и бассейн. Русские не возражали против зимы. Папа всегда так говорил. Ну, я возражал против этого. "Я не русский. Я американец."

Темное небо обещало новую зимнюю бурю, ветер бил в окна, а я с тоской смотрела в окно. Я ненавидел находиться в России. Зимой всегда было холодно и темно. Но Василий настоял. Итак, мы пробыли здесь две недели. Это было не так уж и плохо, когда он весь день был дома с нами.

Он делал мне прическу. Поиграй со мной в шахматы. Прочтите мне. Иногда он учил меня русскому языку. Хотя я это уже знал. Они с Сашей слишком много спорили по-русски, чтобы я не смог его уловить.

Я стоял на подоконнике в старой библиотеке, прижавшись лицом к холодному окну, носом к стеклу.

Мои косички повредили кожу головы. Саша попытался это сделать и чуть не оторвал мне череп, но теперь я боялся их вытаскивать. Он мог бы попытаться их исправить. Моя пятилетняя голова снова не выдержала его рук, укладывающих мои волосы.

Я почесал кожу головы, надеясь хоть немного снять напряжение.

«У меня волосы выпадут», — проворчала я. — И во всем этом будет виноват Саша.

Лед яростно ударил по окнам, что соответствовало моему собственному разочарованию. Я прижал руку к холодной стеклянной двери. Именно тогда я заметил приближающуюся папину машину. Он мчался по дороге к дому, как будто дьявол преследовал его по пятам, пока не остановился.

Я начал стучать в окно. Папа вышел из машины, но я не обратил на него особого внимания. Папа меня не любил; он всегда хмурился, когда смотрел на меня. Когда я увидел знакомую высокую фигуру с широкими плечами, возвышающуюся даже над папой, я сильнее ударил по стеклу.

Голова Василия медленно повернулась в мою сторону, и наши глаза встретились.

Я усмехнулась, подпрыгивая от волнения. Он подарил мне ту теплую улыбку, которую приберегал только для меня. Ну, и Саша тоже, но в основном я, потому что Саша был непослушным и смутьяном. Это были слова Василия, а не мои.

Спрыгнув с подоконника, я бросился через комнату в коридор как раз вовремя, чтобы увидеть, как входят Папа и Василий.

— Василий, — завизжала я, подбежав к нему и бросившись в его объятия. Папа направился в свой кабинет, ни разу не остановившись, чтобы поприветствовать меня. Я тоже не обратил на него никакого внимания. Трудно было думать о нем как о своем папе, когда Василий и Саша все делали за меня. «Где ты был так долго, Василий? Я скучал по тебе."