Шипы похоти (ЛП)

Но его глаза увлекли меня в свои темные глубины, поглотив в свою дикость.

Этот человек был именно там, где он хотел быть.

"Ты в порядке?" — спросил он снова. Его голос коснулся моей щеки, глубокий и равнодушный. Странное чувство затрепетало в моем животе. Еще более странное ощущение знакомства. И все же мой мозг был слишком глубоко в густом тумане, чтобы идентифицировать его.

И все это время его темные глаза расшифровывали каждый дюйм моей души.

"Да." Мой голос прозвучал тихо. Мне не хотелось выглядеть слабым, поэтому я отвел плечи назад. «Я с этим разобрался, большое спасибо».

Его брови изогнулись, а уголки губ приподнялись. Едва. В его выражении лица не было сочувствия. Никакого притворного беспокойства. Он стоял там, не двигаясь. Не мигая. Как будто он ждал.

Зуд под кожей усилился. Его близость обжигала, как будто ты стоял слишком близко к огню, но ты отказывался отступить, потому что тогда холод поглотит тебя целиком.

«Тебе лучше вернуться на оживленную улицу», — приказал он, и аромат цитрусовых и сандалового дерева наполнил мои легкие. — Я буду ждать полицейских.

Я почти усмехнулся. Почти.

Я не знала, кого он обманывает, но это был не я. Ему подобные не использовали полицейских, чтобы поступать правильно. Или что-то не то. Ему подобные запачкали руки точно так же, как те люди, включая моих братьев, на видео, которые я смотрел.

Он был в одном из тех видео на ноутбуке Адриана? Возможно, именно здесь я видел его раньше, и поэтому он показался мне знакомым.

Я не мог избавиться от этого чувства. Я знал этого человека.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

КОНСТАНТИН

А

красный туман затмил мое зрение.

Клетки моего мозга горели быстрее, чем дыхание, которое я вдыхал, пытаясь успокоить свою ярость.

Я наблюдал за ней. Преследуя ее. Жду подходящего момента.

Наступал день, когда она нашла то, что принадлежало мне. То, что принадлежало Маркетти. То, что принадлежало каждому проклятому преступнику на этой планете. И одно это поставило ее жизнь под угрозу. К сожалению, некоторые ублюдки не знали, что такое терпение.

Как чертова якудза.

Я только что вернулся из Калифорнии. Мой водитель высадил меня во Французском квартале. Потом я заметил ее. Двое моих самых доверенных людей следили за Татьяной после смерти Адриана. В тот момент, когда я вышел из машины, мужчины отступили, а я пошел пешком, следуя за женщиной, которая, казалось, все еще оплакивала своего покойного мужа.

Прошло уже больше шести чертовых месяцев. Пришло время ей двигаться дальше. Он не был достоин ее. Он был крестьянином; она была королевой. Он был коварным; она была верна.

Бля, как меня это раздражало. Этот ублюдок не стоил земли, по которой она шла. Определенно не ее слезы. Она заслуживала лучшего. Она заслужила весь чертов мир.

Звезды в ее глазах погасли. Но в тот день, когда я оставил ее на больничной койке, я поклялся, что возьму звезды с ночного неба и верну их туда, где им место. В ее глазах. Я бы снова увидел их в ее глазах, если бы это было последнее, что я сделал в этой жизни.

Совершенно не обращая внимания на происходящее и погруженная в свои мысли, Татьяна отпила из фляжки. Нетрудно было догадаться, что там. Я ненавидел то, что у нее развилась эта привычка, но это длилось недолго. Ни разу я не получил ее там, где хотел — у себя дома и в своей постели.

Ведь я так долго ее ждал. Адриан был дураком, и его провал был для меня выгодой. В тот момент, когда я узнал его истинную личность, он все равно был мертвецом.

И тут к ней добрались чертовы якудза. Осмелился прикоснуться к ней. То, что я сказал, было запрещено. Только мне было позволено пытать ее, и мои пытки вызывали крики удовольствия, а не страха.

Они вырубили Яна и Юрия, двух телохранителей, которые всегда следовали за ней, что сделало ее уязвимой. Мои люди отстали по моему указанию, так как я намеревался сам присматривать за ней.

Ошибка, которую я бы не повторил.

После того, как я справился с этим ублюдком, и он потерял сознание на земле, я встретился взглядом с Татьяной. Ее бледно-голубые глаза расширились, и у нее перехватило дыхание. Она наблюдала за мной, всматриваясь в мое лицо, и что-то в ее выражении заставило меня остановиться.

Ожидающий.

"Ты в порядке?" Я спросил ее еще раз, беспокоясь, что этот мудак причинил ей боль, и пришел слишком поздно.

— Да, — прохрипела она, сжимая узел своего платья. Она выглядела красиво. Как Грейс Келли двадцать первого века. Затем, словно осознав, что звучит слишком слабо, она добавила. «Я с этим разобрался, большое спасибо».

Вот она, подумал я, удовлетворенный. Моя бесстрашная королева.

Татьяна Николаева не была женщиной, которая могла бы прятаться. Она была такой же упрямой, как и ее братья, и такой же импульсивной. Ее жизнь была наполнена стремительными решениями и безрассудными поступками. Она прожила свою жизнь на полную катушку. Как будто это был ее последний день на Земле.