Шипы похоти (прогонка)

Отпустить ее было моим первым и последним самоотверженным поступком. Если бы я только знал, что все это было частью плана мести Адриана. Если бы я тогда знал, кто он такой, я бы забрал ее и убил его тогда.

Я взглянул на бумагу, которую она вложила мне в руку, нежно потирая большим пальцем ее сильный пульс.

Я продолжаю. Стоя в тени.

"Что это значит?" Я допросил ее.

Она пожала плечами, нахмурила брови и задумчиво посмотрела в глаза. — Я не знаю, — сказала она с оттенком раздражения в голосе. Затем, словно осознав, что это заставило ее звучать как-то тише, она добавила: «Пока».

Положив руку ей на поясницу и подтолкнув вперед, мы направились к ее арендованной машине.

«Я не сомневаюсь, что ты разгадаешь это», — сказал я ей, а затем протянул руку. "Ключи. Я отвезу нас обратно в отель.

«А что, если я останусь у друга?» сказала она криво.

Сухое веселье наполнило меня. Ни друг, ни семья, ни враг не удержали бы меня от нее.

— Тогда тебе лучше предупредить своего друга, что я тоже приду.

Двадцать минут спустя мы были в ее гостиничном номере.

Конечно, ей досталась лучшая комната, которую только мог предложить Уолдорф. Президентский люкс. Ничто меньшее не подходило для королевы, которой она была.

Как только мы вошли в ее комнату, она бросила сумочку на маленький столик, скинула каблуки и вытянула пальцы ног. Это было такое простое действие, но что-то в нем было таким успокаивающим. Так чертовски верно.

Я практически мог представить, как она делает это каждый день, когда мы возвращаемся домой. Вместе. Черт, я забежал вперед.

Она оглянулась через плечо. «Мне не нужна компания», — усмехнулась она, словно мысль о том, чтобы пойти со мной домой, вызывала у нее тошноту. Чертовски плохо. Ей придется к этому привыкнуть.

Я проверил время на своих часах. — Что ж, ты это получишь.

Когда я поднял голову, я увидел, что ее глаза сверкнули раздражением, глядя на меня.

— Ну, не жди никаких развлечений.

Я испустил сардонический вздох. Она, конечно, не удосужилась потешить мое эго. Не взглянув ни разу, она направилась к маленькому мини-бару и налила себе бокал вина. Я заметил таблетки, стоявшие рядом с полностью заполненным баром, и нахмурил брови. Мне не нравилось, что она принимала это дерьмо.

Она была настолько сосредоточена на алкоголе, что скучала по тому, как я подкрадывался к ней ближе. Прежде чем она успела поднести стакан к губам, я убрал его из ее досягаемости.

"Что, черт возьми, ты делаешь?" — прошипела она, делая шаг назад, когда я сделал шаг к ней. Я видел, как под бледной кожей бьется ее пульс. Ее глаза слегка расширились, но она отказалась съежиться.

«Сегодня никакого алкоголя», — приказал я.

Ее глаза сузились от презрения, а пульс ускорился. Ей не нравилось, когда ей указывали, что делать. Судя по всей информации, которую я имел о ней, и из того, что я видел, ее братья обожали ее. Вероятно, компенсируя отсутствие матери и отсутствующего отца.

«Ты не мой отец».

Я поставил стакан обратно на стойку, не удостоив его еще раз взглядом.

«Вок так». Это верно. Она сделала еще шаг назад, и я последовал за ней.

— Ты мне тоже не брат.

«Вок так». Это верно. Еще шаг назад, и она ударилась спиной о стену отеля. «Но я человек слова». Шепот тьмы пронизал мой голос, когда я сократил расстояние между нами. Я прижал руки к стене по обе стороны от нее и опустил голову. Она глубоко вздохнула, когда мои губы скользнули по ее шее. «После траха не будет обвинений в алкоголе, Татьяна Николаева».

Заметная дрожь прокатилась по ее телу, и ее тонкое, нежное горло зашевелилось, когда она сглотнула. Черт, она была прекрасна. Словно ангел, брошенный на эту Землю, чтобы искушать меня. Чтобы смирить меня.

— П-почему ты никогда не называешь меня по женскому имени? — тихо пробормотала она. Я сильно укусил ее чувствительную плоть, наказав ее даже за то, что она предложила это. «Ой».

— Не толкай меня, моя луна, — пробормотал я ей в тело. «Ты моя, и я не хочу напоминаний ни о ком другом». Я укусил ее снова. "Понял?"

Она даже не осознала, что наклонила голову, чтобы приспособиться ко мне. «Мою дерзкую королеву можно приручить» , — с удивлением подумал я.

Я облегчил боль, пососав ее пульс, а затем лизнув его. На вкус она напоминала лед в жаркий и влажный день. Это был единственный раз, когда мне понравился запах роз. Вокруг нее. Запах, который я ненавидел с тех пор, как предательство моей матери завершился.

Подняв голову, я уже мог видеть свой след на ее фарфоровой коже, и что-то дикое раздулось у меня в груди. Мой. Оно кричало громко и ясно. Не Адриана. Не ее семьи. Она была чертовски моей.

Встретившись с ней глазами, я позволил себе потеряться в ее бледно-голубом взгляде. Она не оттолкнула меня, но и не то чтобы притянула к себе. Мне нужны были ее слова. Прошли месяцы после смерти Адриана. Она была готова двигаться дальше, несмотря на свое упрямство держаться.