Ширли Лендинг

– Так, а что же с демонстрацией возможностей? – спросила Ширли. – То есть, я поняла, это как-то регулируется, но, может, вы мне расскажете, как?

– Что, завидно? – позлорадствовал Син, но тут Линда отмерла и перебила его.

– У людей такого нет, увы, – сказала она, – а нам, андроидам, это легко. То есть, – поправилась она, – легко научиться. Я тренировалась примерно полчаса, пока вы обедали. Мне пока что есть не хочется. Голод ещё не проснулся, что ли. Делается это так: представляешь себе на коже рисунок, потом такое особое усилие воли… говорят, некоторые актёры умеют по заказу плакать или краснеть… вот, наверное, на это похоже, но описать не берусь… и рисунок появляется. И остаётся, сам собой поддерживается, пока не захочешь отменить. Регулируемая пигментация кожи. Лучше всего смотреть в зеркало, чтобы не вышло криво. Ну, или прямо на это место, если оно не на лице. Я потом тебе покажу, в душе, когда будем мыться после репетиции…

Син только вздохнул и закатил глаза, мечтательно и в то же время раздражённо. Ему никто не собирался предлагать тоже посмотреть. Отчего, конечно, только больше хотелось.

– Ой, – сказала Ширли, всерьёз озабоченная фразой, сказанной Линдой так, между прочим, – что значит, голод ещё не проснулся? Не создавали же тебя с полным желудком? Ты, наоборот, должна была быть голодной, как волк. А если он так и не проснётся?!

– Нет-нет, это тоже нормально, – поспешил успокоить её Син. – Мне тоже селениты объясняли. Только я их объяснений тогда не понял. Но что нормально, это точно. Голод проснётся примерно через три часа. Я заранее кибер-повара запрограммировал на это время.

– Спасибо, конечно, что заботитесь о Линде, – напустилась на него Ширли, – но разве не лучше было присутствовать, так сказать, при пробуждении, оказать моральную поддержку, всё объяснить, про голод, про воспоминания. Может, ещё про что-то. А вы меня в это время водили к селенитам. А она даже про пигментацию кожи сама должна была догадываться. Бросили, как бесчувственного робота, в одиночестве!..

– Да ладно, успокойся, – прервала её Линда. – Незачем так переживать. Не знаю, было бы мне легче справиться со своими чувствами, когда я очнулась и поняла, что я – не ты, что я – андроид, и уже никогда не буду человеком? Или в присутствии какого-нибудь человека было бы только хуже. И совсем одна я не была. И без объяснений не осталась. Я очнулась у селенитов, как в своё время Син. И они мне, как и ему, всё объяснили. Только радиогаджета в голову вставлять не стали, за это им спасибо. Говорили через динамик. Причём очнулась сразу после того, как повернулась уходить от них, там, возле прозрачной перегородки. Только отвернулась от перегородки – всё как-то поплыло, и я уже лежу в хрустальном гробу, вокруг их пещера, и они мне объясняют, что только что меня синтезировали. И действительно, этот гроб ещё едет, и там, в ногах, какая-то дверь, вроде как в помещение какого-то медицинского центра, какие-то шланги, блестящие инструменты, провода, приборы, яркие направленные лампы под потолком… Тут-то всюду рассеянное такое освещение, и у них в пещере, а там, за той дверью – нет… Или я не могла всё это рассмотреть, а уже что-то нафантазировала? И они мне начинают всё объяснять, да я и сама догадалась, хотя и не верила поначалу, просто не хотела верить…

– Ага, – сказала Ширли, переживавшая за Линду больше, чем за себя, – значит, всё сканирование у них было в то время, что я их тупо разглядывала, какие они красивые, и беспокоилась, как бы их кто не убил, чтобы продать как драгоценности. – Получилось не очень. Так себе сочувствие, вроде участливой фразы «и почём была сметанка?» в адрес человека, разбившего вдребезги банку со сметаной. Как будто она больше переживает о себе, что её подло скопировали исподтишка, можно сказать, украли, пока она беспокоилась о том, как бы не украли воров.

– В каком-то смысле они и есть драгоценности, – неожиданно встрял Син, довершая для Ширли свой облик очень нечуткого человека. – Основной состав их тел – какие-то модификация рубина и граната, с примесью чего-то проводящего, каких-то полупроводниковых соединений. И, конечно, с очень тонкой структурой, в отличие от обычных драгоценностей. Во всяком случае, когда я продал на Земле не четыре пуда золота, как собирался вначале, а десять, и накупил по их заказу на шесть лимонов гранатов и рубинов, то они им очень обрадовались. Типа, как для нас еда, или, может, кислород. Как для растений – углекислый газ, так вернее всего. Только растения не мыслят, а селениты – ещё как… – Как будто речь у них шла о составе этих бесчеловечных кристаллов и их умственных способностях, а не об этике, о которой они, естественно, не имели никакого понятия!

– А почему четыре? – вдруг спросила Ширли, которую с опозданием зацепила эта подробность произнесённого Сином.

– Что? – не понял тот.

– Почему ты собирался продать четыре пуда золота, – пояснила свой вопрос Ширли. – Ты же мне раньше говорил про цену на золото, и я так поняла, там примерно отношение один пуд – один лимон баксов?