Ширма

Адочка. Вы мне даже один раз приснились, в эпизодах. Противно! Чуть все не испортили.

Соня. Представляю.

Адочка. Я и не знала, что вы другая.

Соня (мечтательно). Да, на самом деле я такая, совсем другая.

Адочка. Но голос у вас все равно хриплый, только сейчас

он наоборот - сексуальный. Если бы у вас был мужчина...

Соня. Мужчина скоро будет.

Адочка. Как вы можете знать? Вам же всегда снится разное.

Соня. Ах, детка, я уже в том возрасте, когда могу сама себе загадывать сны, я же чувствую - сегодня мой любимый сон.

Адочка. Тогда зачем же вам я, и этот с картами?

Соня. Ну... Тебя я перед сном из окна видела, а этот - не могу вспомнить. Наверное, тоже где-то мелькнул, может, на работе, сейчас эпидемия - много их привезли. Но это не важно, так бывает. Важно, что придет ОН.

Адочка. А кто ОН?

Соня (торжественно). Родионов.

Адочка. Не знаю.

Соня. Ну конечно, не знаешь, его уже давно здесь нет...

Адочка. Умер?

Соня. Да нет... уехал. Хотя не знаю, вдруг правда умер? Но нет, что ты. Был бы он покойник, снился бы перед дождем. А пока он снится просто так, для моего удовольствия. Что за гнусный смешок? Родионов - это святое. Мы с ним разговариваем и вспоминаем нашу юность. Нашу старую юность.

Адочка (не понимая). А! Ну тогда да, понимаю. (вздыхает)

Мне тоже очень хочется... чего-то светлого, необыкновенного. Я такая несчастная... Все мужчины вокруг - они хотят одного. А любовь, я имею в виду, не такая, а просто так любовь, без ничего, она, понимаете, недоступна... для них недоступна.

Соня (совсем ее не слушает, шепотом перебивает). Смотри - и моя мама здесь.

Адочка. Где?

На месте Подростка по-турецки сидит Гаврилыч, разбойничьего вида пьяница, на тележке для безногих. Он невозмутимо курит кальян.

Адочка. Это же безногий Гаврилыч.

Соня (таинственно). Не-ет! Это - моя мама.

Адочка. А это правда, что Гаврилыч страшно-престрашно богатый, и у него целый подпольный бизнес, в котором все нищие, калеки и попрошайки города работают на него?

Соня. Да, и всю свою пенсию, а у нее повышенная пенсия, она прячет под подушкой. Сама понимаешь, что прошлогодние деньги давно ничего не стоят, но она-то не понимает этого. Ей уже неудобно спать на этих бесценных пачках, что ей может снится, не представляю. И все боится, что я отберу.

Адочка. А еще говорят, что Гаврилыч страшно жадный, что он семью впроголодь держит, а деньги прячет то ли в банке, то ли в канализации. А еще говорят, что он скоро умрет и по завещанию все передаст в фонд уголовников, который он сам и организовал. И ни копейки родным и детям. Вот тип!

Соня. Я думаю, что она заберет их в могилу.

Адочка. Возможно, я брежу, но это все-таки Гаврилыч. Вы не находите? Лицо, усы... рост.

Соня. Она может выглядеть как угодно, даже как наш главный хирург Попыткин, но я ее всегда узнаю.

Адочка (примирительно). Ну ладно. Кому кто снится. А он ничего, как вам кажется?

Соня. Кто?!

Адочка. Знаете, такая печать пережитого на лице, темное прошлое, потом эти шрамы. (возбужденно) Такие сильные руки, мощный торс под лохмотьями, а голос, замогильный, глухой... И еще деньги, много денег... Страшно возбуждает.

Соня (с ужасом). Замолчи, а то я проснусь, чего доброго.

Адочка (спохватившись). Поболтать люблю. (вприпрыжку убегает) Баю-баюшки-баю.

Соня (закрывает глаза, скороговоркой) И пусть мне снятся розовые сны, розовые сны, розовые сны...

Вокруг все становится в розовом свете.

Соня (приоткрыв глаза, Гаврилычу). Нет, и ты уходи, не хочу, ну мама! Не притворяйся.

Гаврилыч исчезает за клубами выпущенного дыма.

Соня (удовлетворенно оглядевшись). Теперь нашу мелодию. (звучит музыка шестидесятых.) А теперь ты! Теперь появляешься ты, Родионов!

Входит Родионов, красавец. Он в пижонской шляпе и плаще, на шее небрежно повязанный белый плащ.

Соня (протягивая ему руки). Родик! Наконец-то. Милый!

Родионов. Соничка!

Соня. Родик, ну почему ты приходишь вот такой, таким я тебя видела в последний раз, ты был чужой, холеный. Нет, ты приходи ко мне такой, каким любил меня...

Родионов. Да? (критически оглядывает себя) Прости, любимая, не сориентировался - я так спешил к тебе. Но я все исправлю, считай до десяти. (уходит)

Соня. Раз, два, три, четыре, пять...