Широки врата

Договор Робби, как Европейского представителя Оружейной корпорации Бэдд, действовал еще более года, но Робби был на грани отказа от него. Он был готов работать на сурового старого отца пуританина, но он не мог быть счастлив, работая на кучку грабителей, независимо от того, как сильно они ценят его услуги и как относятся к его чувствам. Робби вернулся к мечте своих ранних лет, постройке великолепного нового завода на реке Ньюкасл выше завода Бэдд. Земля была все еще там, и её можно было купить дешевле, чем когда-либо. Достижением Нового курса к концу 1934 года были низкие цены на землю, и скорее всего никто не собирался их повышать.

Сентиментальные чудаки сделали своё дело, и Америка лежала безоружная перед целым миром врагов — так заявил Робби. Оружейная корпорация Бэдд производила в основном оборудование, что Робби назвал «швейными принадлежностями», что означало все, от шпилек до грузовых лифтов. Робби мечтал теперь об оружии будущего и будущем средстве транспорта, самолёте. Весь мир понимается в воздух. Страны, которые хотят выжить, влетят в него. И за закрытыми и хорошо защищенными водами пролива Лонг-Айленд Робби хотел возвести авиационный завод. Вскоре он станет самым большим в мире и придаст имени Бэддов новый и лучший смысл.

В заброшенном складе возле доков Ньюкасла нашёлся эксперт в области аэродинамики, который много экспериментировал. Робби помог ему несколькими тысячами долларов, и они получили важную новую конструкцию лонжеронного крыла с вырезами. Также Робби открыл парня с патентами на радиальный двигатель с воздушным охлаждением, который собирался добавить больше полутораста километров к скорости самолетов. Если они могли бы сделать это, то владели бы миром. Робби горел энтузиазмом. Он организовал компанию и привлёк своих друзей, которые вложили деньги в Новую англо-аравийскую нефтяную компанию вместе с ним и хорошо заработали. Бизнес поднимался, и у людей были деньги, но хороших инвестиций было недостаточно, потому что правительство выкупило большую часть облигаций. Так Робби не имел никаких проблем в продаже акций в Ньюкасле, и взял опцион на землю. Теперь он был в Париже, чтобы переговорить с Захаровым, Дени де Брюином и его компаньонами. Позже он собирался в Лондон, чтобы поискать инвесторов там. Он делал все без рекламы. Он не собирался оставлять шансов публике с Уолл-стрита. — «Поверь мне, сынок, я не собираюсь оставаться бедным человеком». Indoctus pauperiem pati!

II

Робби сидел за хорошо сервированным столиком на двоих, наслаждаясь своим sole meunière[7] и своим Шабли, сухим и хорошо охлажденным. Бизнес не влиял на его аппетит, наоборот, он всегда пользовался удовольствиями жизни, когда это было возможно. Несмотря на его редеющие волосы и тяжелую работу он выглядел здоровым и цветущим. Он любил рассказывать о своих делах. Даже не хвастаясь, он рассказывал со спокойной уверенностью о своих удачах, забывая свои неудачи. Он тщательно всё изучил и убедил себя, что авиация станет индустрией будущего, единственной отраслью без перепроизводства. Она обладала преимуществом, что её продукция была одновременно мирного и военного назначения. Можно было выпускать «самолеты массового спроса», а затем при нескольких изменениях в конструкции перейти на выпуск учебных самолетов и, возможно, и истребителей. «Наша страна спит», — объявил всегда бдительный патриот, — «но придёт день, когда все будут благодарны нескольким людям, которые научились проектировать высокоскоростные самолеты и их быстро производить».

У энтузиаста следующим утром была назначена встреча с бывшим оружейным королём Европы, и он хотел, чтобы его сын там присутствовал. «Ты знаешь, как обращаться с этим старым пауком лучше, чем я», — сказал он, считая, что сделал комплимент. — «Ты мог бы продать ему Дэтаза, но не пытайся, пока я не закончу свою сделку. Если мне удастся всё поставить на ноги, ты никогда не будешь нуждаться в деньгах». — «Я и сейчас не нуждаюсь», — сказал Ланни, дружелюбно. Робби не заметил этого предосудительного замечания, но сказал, что Дени де Брюин и его старший сын будут ужинать с ними вечером. Он взял на себя смелость, предполагая, что Ланни не будет возражать против дел с Дени. Робби выразился тактично, как будто муж бывшей подруги Ланни был особой собственностью Ланни.

«Дени деловой человек», — ответил сын. — «Если он вкладывает свои деньги во что-нибудь, он будет внимательно изучать это». Робби поинтересовался похоронами, и когда Ланни описал обряды, тот не мог сдержать улыбку, хотя хорошо относился к семье покойного. «Трудно понять, почему люди хотели пройти такую утомительную процедуру», — прокомментировал он. — «Но я полагаю, что, когда они слишком страдают, они теряют равновесие». «Мама была воспитана в этих традициях», — ответил Ланни. — «Это помогло ей в условиях кризиса, так что все в порядке».