Шиш вам, а не Землю!

— А с моим — три тогда получается. Два с твоим, плюс ещё мой…

— С твоим, Кондраша — один, — рассердился разведчик. — Мой мозг плюс твой, так сказать, мозг — получается один. Это тот самый редкий случай, когда один плюс один равняется одному.

— А обычно как бывает, Семёныч, если к одному прибавить один?

— Обычно, Кондраша, в таком случае бывает два. Но бывают исключения, вроде нашего. Но тебе этого не понять. Слишком ты молодой ещё разведчик, паря, для такого понимания.

— Но я же ещё постарею, Семёныч?

— Постареешь, Кондратий, и не только. Но ещё и поумнеешь, даст бог. В твои годы я тоже был лопушком и не понимал элементарных вещей. Например, теории относительности Энштейна или чем отличается канализация от телепортации.

— И чем же, Семёныч?

— Канализация это способ переброски отходов жизнедеятельности человека. А телепортация — способ переброски производителя этих отходов.

— Загадочно, Семёныч. Слишком загадочная и расплывчатая формулировка. Как будто и не вы её придумали. У вас, товарищ майор, обычно всё чётко и ясно получается, когда вы говорите. А тут такого нагородили.

— Так я, может быть, волнуюсь, Кондратий. Оттого и не в достаточно точной степени формулирую свою мысль. Но даст бог, всё образуется и я как в прежние времена, чётко и по военному изложу всю философию Конфуция в двух фразах. Ты же меня знаешь, паря.

— Знаю, Семёныч. Мы же с тобой познакомились на Фомальдегаусе. Ты ещё тогда чешуйчатником был. Вспомнил?…

Так незаметно за разговором они дошли до окраины города и оказались неподалёку от военных складов, когда Кондратий заметил псевдопода.

— Гляди, Семёныч, чешуйчатник, — сказал он.

Середа взглянул в указанную Кондратием сторону.

— Это не чешуйчатник, Кондратий. Это псевдопод.

И, подойдя к существу, майор крепко ухватил существо за ворот, встряхнул хорошенько и вывернул тем самым его наизнанку.

С неприятным, каким-то утробным хлюпаньем существо из чешуйчатника превратилось в фарагоссца. Оно захлопало веками, словно перемазанными синей краской, и промычало что-то типа «мерси».

— Я тебе дам «мерси-колбаси», — передразнил Середа. — А ну скажи Кондратию, кто ты такой!

— Псевдопод, — созналось существо.

58

Середа тряхнул фурию ещё раз и та обернулась пирегойцем.

— Что ты можешь?

— Превращаться.

— Во что?

— Во что угодно, лишь бы выжить.

— То-то же, — отпустил удовлетворённо мимикродонта майор и тот сразу превратился в огромный светло коричневый цветок. Середа погрозил пальцем. — Не вздумай слинять от нас! Я тебя теперь и под землёй разыщу. Ты нам нужен для одного дела.

— Вот блин горелый! — воскликнуло существо, вновь превращаясь в синего, как знамя Ханаона, фарагосца. — Вот блин-блинище! Годами никому не нужен, а тут вдруг всем понадобился.

— Кому ещё? — недобро сощурился Середа и псевдопод-на-этот-раз-фарагосец сник.

— Этим… Чешуйчатникам. Кому же ещё.

— Чего они хотят от тебя?

— Они хотели, чтобы я, притворившись чешуйчатником, задержал тех, кто прибудет на Фомальдегаус для того, чтобы повоевать с хунтой.

— А, что такие есть? Я спрашиваю: есть желающие?

— Полно, — хмыкнул фарагосец-псевдопод. — Уже несколько фэтских миров объявили войну Фомальдегаусу.

Середа удивлённо взглянул на Кондратия.

— Слышал? — спросил он.

— Что? — почесался Кондратий.

— А то, — хмыкнул майор. — Теперь с фомальдегаусцами воюют не только земляне.

— А мне что с того? — передёрнул плечами Кондратий.

— Как что! Ты же землянин, етить твою налево! — напомнил Елизар, чем вызвал, хотя и кратковременный, зато неподдельный интерес Кондратия.

Кондратий почесал затылок.

— И, что будем делать, Семёныч?

— Кое-что сделаем, Кондраша, — поднял к младшему разведчику взор, расцвеченный мыслью, майор. — Есть одна идейка и я намерен воплотить её в жизнь.

— А как же эта наша знакомая, пирегойская баба, Семёныч? Мы что её бросим? — разгадал самым сверхъестественным образом ход мыслей командира Кондратий.

— Ну, во-первых, не баба, Кондратий. Принцесса. Во-вторых, ей на помощь мчатся целые армии. А мы, Кондраша, лишь на несколько минуток покинем фэтские миры и перенесёмся на старенькую Землю.

Кондратий уселся на большой камень лежавший тут же.

— Ну, не такая она уж и старая, Семёныч, — заспорил он. — Ей всего-то — четыре миллиарда лет. По космическим меркам — младенчество, не более.

— «Старенькую» это я так, для красного словца ввернул, — сказал Середа. — На самом деле я хотел тебе напомнить о телепортации, которая имеется в арсенале средств «Скользкого». Ты не забыл ещё о ней?

— Об чём, об чём, а об ней не забыл, Семёныч, — улыбнулся своей неподражаемой, обезоруживающей слесарной улыбкой Кондратий. — Но теперь вспомнил, — обнадёжил он начальника и проникаясь сам в то же время оптимистическим духом.

— Тогда вперёд! — ухватил за шиворот, сделавшего попытку улизнуть, пока земляне были заняты разговором, псевдопода.

Вскоре разведчики шагали назад к «Скользкому». А Середа, вдобавок ко всему, тащил упирающегося мимикродонта.