Шишки без ягод

Его самого разбирала сонная, полуденная одурь. Только вот, в отличие от Димона, у которого впереди был длинный обеденный перерыв между утренней вознёй в питомнике и вечерней на нефтяном заводике, ему надо было ещё до вечера успеть вернуться в город. Возвращаться же домой поздно ночью не хотелось.

Если только… Если только не махнуть сейчас сразу же на ягодный остров, посмотреть как там идут дела.

Сидор понял что за всеми этими пертурбациями с пиво-водочным заводом, произволом Машки и всем остальным, как-то совсем забыл про шишко-ягоду. Забыл что собирался устроить там на острове новую плантацию дикой, местной ягоды.

— Пойду ка я посещу… Нет, — усмехнулся невесело он. — Не комнату смеха, а остров, наш остров.

— Слыхал! — Сидор с силой пнул сапогом ногу спящего Димона. — Я на Ягодный пошёл, посмотреть как там дела! — проорал он чуть ли не в самое ухо вяло пошевелившегося, сонного Димона.

— Ну дрыхни, дрыхни, соня, а я пошёл, — кивнул он напоследок спящему Димону.

Судорожно зевнув, Сидор осторожно потрогал чудом не вывихнутую челюсть. Так широко разевать пасть следовало осторожней.

Собрав свои вещи, упорно борясь с одолевающей сонливостью, он неспешно двинулся в сторону гати. Перебираться через проклятое болото лучше было засветло.

Ягодники. *

Огромная, тянущаяся куда-то далеко в тайгу пустошь давнего горельника, страшным, безобразным шрамом жуткого хаоса перемешанных между собой, не сгоревших до конца деревьев, лежала перед застывшем на краю пустоши Сидором.

Дальше можно было не торопиться. После ночёвки в лесу, тоска, плетью гнавшая его с раннего утра дальше — на Ягодный остров, подальше от друзей, неожиданно пришла к своему концу. Быстро идти сквозь такой дикий хаос перемешанных между собой упавших стволов деревьев было невозможно.

На душе было какое-то мерзкое, гадкое паскудство и чего-то не хватало. Хотелось кого-нибудь прибить. О том радостном, возвышенном состоянии, в котором он был всего лишь несколько дней назад, когда грелся на весеннем солнышке возле входа в землянку, Сидор старался больше не вспоминать. На душе сразу становилось плохо.

То, что за этим последовало, навсегда перечеркнуло его прежнюю любовь греться на весеннем солнышке. Сразу всплывало в памяти что следом за тем произошло. У него за спиной, не ставя его в известность, его же друзья крутили какие-то свои дела. И не то было обидно что они крутили личные дела, а то что ни при этом ещё и тщательно от него скрывали это, старательно делая всё возможное, чтобы он ничего не узнал.

Вспоминать о подобном не хотелось. На душе сразу же становилось гадко.

— М-да. Раньше, с этого края к Ягодному острову я как-то не подходил. И такого чудовищного безобразия, как тут на самом деле всё есть, до сего дня как-то не видал.

Забывшись от вида страшного запустения перед ним, Сидор заговорил вслух.

Даже было как-то непонятно, как, появившись в этом мире, совсем рядом с этим страшным, чудовищно огромным горельником, они с Димоном умудрились проскочить мимо столь страшного места бывшего пожарища и не заметить никаких его следов.

— 'Какой же здесь бушевал пожар, однако', - невольно подивился про себя Сидор.

Раньше, таких огромных, теряющихся где-то далеко за горизонтом горельников он не встречал. Никогда! Хотя от лесных пожарных, работавших в сибирской тайге, не раз и не два слыхал о подобном. Точнее, их разговоры всегда ограничивались перечислением площадей лесов, сгоревших от устроенных человеком пожаров, но никогда не касались детального описания картин бедствия.

Видимо, впечатление, производимое на неподготовленного человека страшным видом сгоревшего леса, всегда было тягостно. Вот люди и молчали. А если они когда вместе с Сидором и оказывались за одним столом, то совместно распитая бутылка обычно сразу же сворачивала застольный разговор на сторону. К примеру — на баб.

Всё как всегда, всё как обычно.

— Напоминает кадры старой кинохроники, снимавшей вывал леса после падения Тунгусского метеорита, — снова забывшись, Сидор заговорил вслух.

— Хорошо, что ты меня сюда вывел, — бросил он взгляд на непонятно с чего вдруг ставшего жаться к его ногам Фокса.

— А где же ты, вьюнош, тут выкопал тот колючий кустик?

Сидор оглянулся, тщетно обшаривая взглядом место куда его вывёл лисёнок, где по всем его ужимкам, как он понял, должен был произрастать кустарник необычно злой 'Злой колючки'.

— Ничего не вижу, — в задумчивости, Сидор запустил пятерню в шевелюру и яростно подёргал себя за волосы. По всем признакам место, куда последние дни уверенно вёл его лисёнок, и куда в конце концов вывел, должно было находиться где-то совсем рядом. Однако ничего похожего в округе — не было. Ничего, кроме чёрного, горелого дерева кругом и подымающейся под ногами сажи. Даже трава под ногами и та была какая-то жёлтая, пожухлая, как будто только что после пожара или так и не оправилась после прошедшей зимы.

— 'Странно, — Сидор внимательней присмотрелся к лисёнку. — Боится чего, что к ногам жмётся?'

— Идём дальше, — пробормотал он.