Шишкин

10. Воскресенье… Злодеяние, которое чуть было не облекло в траур всю Россию, заставляет призадуматься философа-наблюдателя нашего современного умственнаго и нравственнаго состояния. Тут видно, как глубоко проник умственный разврат в среду нашего общества. Чудовищное покушение на жизнь государя несомненно зародилось и созрело в гнезде нигилизма — в среде людей, которые, заразившись разрушительным учением исключительного материализма, попрали в себе все нравственные начала и, смотря на человечество, как на стадо животных, выбросили из души своей все верования, все возвышенный воззрения.

Какая ужасающая, чудовищная дерзость делать себя опекунами человечества и распоряжаться судьбами его без всякого иного призвания, кроме самолюбия самого…

11. Понедельник… Чем больше я вдумываюсь в это происшествие, тем мрачнее оно становится в моих глазах. Не есть ли оно роковое начало тех смятений, какия должна вытерпеть Россия, пока она не упрочит и не определит своего нравственнаго и политическаго существования?»

Все это Никитенко мог выразить вслух Крамскому. Могли его слова дойти и до Шишкина. Важнее другое — такие мысли висели в воздухе.

* * *

Первой работой, написанной по возвращении в Россию (а если быть более точным, одной из первых) стала картина «Швейцарский пейзаж». Ее пожелал приобрести казанский археолог, коллекционер и краевед Андрей Федорович Лихачев. Чем-то она напоминает «Вид в окрестностях Дюссельдорфа». Тем, видимо, что в ней Иван Иванович отдал (все еще впротиву самому себе) дань установкам, требованиям, предъявляемым Академией, с которой все еще был связан. Но изображение в картине людей, одетых в национальные костюмы, уже говорит о желании усилить национальный колорит в ней. Недаром один из критиков сумел увидеть в этой работе «самобытную русскую складку». Но летом, работая под Москвой, в Братцеве, вместе с Л. Л. Каменевым, Шишкин как бы стряхивает с себя последние следы «немецкого» влияния.

Работает поистине одержимо. Словно какую-то главную, важную мысль хочет воплотить в работе.

В то лето им был написан этюд «Полдень. Окрестности Москвы. Братцево», с которого, можно сказать, начинался новый художник.

…В солнечный день неожиданно загрохотал гром. Запахло свежестью. Ветер подхватил перья, сухую траву я понес их по дороге. Тучи тенью поползли по земле, и первые крупные капли ударили по лицу. Небо стало темно. Хлынул ливень…

Но вот дождь кончился. Тучи ушли. Небо посветлело. От земли валил пар. Капали с ветвей тяжелые капли. С поля, с работ возвращались, переговариваясь, крестьяне.

Шишкин написал этюд в один присест, на одном дыхании. И был доволен. Живые облака, легкий ветер, мокрая земля. Глядя на крестьян, вспоминал недавний разговор с ними.

(«Пейзаж — не то, что вы думаете, в нем — Бог, самый грандиозный и беспредельный», — скажет однажды Н. Н. Ге, поверяя сокровенные мысли.)

По верному замечанию искусствоведа О. Кругловой, начиная с этой работы на первый план в произведениях Шишкина выдвигается поэтическое начало.

Но было и другое, не менее важное в работе. Он как бы отвечал на вопрос, что воспевать в этом мире, в полдень своей жизни, когда так явно видны начало и конец ее.

Через три года он вернется к этюду и приступит к картине. Сюжет повторится. Даже название будет почти то же — «Полдень». Исчезнет, правда, лес, но откроются бескрайние просторы за ним. Столько воздуха в картинах Ивана Ивановича еще не было.

Обращение к старому этюду, чувствуется, не случайно. Словно одна важная мысль не дает ему покоя: красота земли, окружающей природы, совершенство ее, красота людей, живущих на ней, не могут, не должны порождать зло.

И не это ли почувствовал в картине Ивана Ивановича Третьяков, приобретая ее?

(В скобках отметим, к этой теме Шишкин обратится и в последующем, в частности, работая над картиной «Рожь».)

«…покорнейше Вас прошу сообщить мне, продана Ваша картина «Полдень» или еще нет? И в таком случае, не угодно ли Вам будет уступить мне ее за 300 рублей?» — писал П. М. Третьяков 25 октября 1869 года Шишкину.

«Я очень рад, что картина моя попала к Вам, в такое богатое собрание русских художников», — отвечал через некоторое время Иван Иванович.

Известно, впервые «Павел Михайлович пожелал приобрести рисунок Шишкина через Мокрицкого, но покупка не состоялась. Рисунков Шишкина у Третьякова не было до 1870 года.

Еще 23 декабря 1860 года Мокрицкий писал Третьякову: «Поверьте мне, добрейший Павел Михайлович, что я весьма неохотно отпустил Вас, не решив дела насчет рисунка Шишкина. Мне хотелось тогда и сделать вам удовольствие, и самому не остаться в убытке, потому что вещь в самом деле прекрасная и достойная украшать любой альбом».

Через А. А. Риццони, А. Г. Горавского Третьяков получал сведения о работах Шишкина, («…настоящие виды со всей их непривлекательностью, то есть без прикрас, так и видишь, будто перед тобой что-то знакомое и родное».)

«Полдень» — первая картина Шишкина, приобретенная П. М. Третьяковым.