Шишкин

Своему пребыванию за рубежом Шишкин подвел итог картиной Вид в окрестностях Дюссельдорфа (1865). Судя по каменистой местности, свидетельствующей о невысоких предгорьях, художник работал около городка Экхардт. Дюссельдорф, расположенный на Рейне, имеет плоские равнинные окрестности. Впрочем, картина имела собирательный характер. Некоторые более ранние этюды, вошедшие в картины швейцарского периода, узнаются и в немецком цикле. Так, прячущаяся за склоном полуразвалившаяся избушка Вида в окрестностях Дюссельдорфа в следующем году была повторена художником в картине Вид в Швейцарии (1866). Не вызывает сомнения, что картина Вид в окрестностях Дюссельдорфа являлась итоговой. Более того, она подводила черту под определенным творческим периодом, после которого начинается другой художник, постепенно становясь Шишкиным, известным в русском искусстве замечательными произведениями.

Дуб. Этюд для картины Вид в окрестностях Дюссельдорфа (1865) Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Полотно Вид в окрестностях Дюссельдорфа во многих отношениях замечательно. Оно полно воздуха и обширного пространства. К далеким сиреневым горизонтам устремлены густые лесные массивы. Огромную роль играет небо — просторное и светоносное, оно сияет перламутровыми оттенками синеватых и розоватых тонов. В нем таится эмоциональный смысл картины. Движение воздушных стихий, вызванное грозовым сгущением воздушных масс справа, разрежается слева нежными светоносными переливами кучевых облаков. Пространство — этот богатый дар природы — прорезается органным звуком солнечных лучей, высвободившихся из грозовых туч и внесших смятение в темные гущи бескрайних лесов. Романтическую взволнованность в панорамном обозрении пространства можно рассматривать как остаточный след романтизма. Широкая панорама природы — это не окно в мир, а богатое и просторное мировое пространство, потрясающее монументальностью и значительностью. Мощные кроны деревьев на переднем плане «держат» композицию полотна. Тщательно прописанный передний план выполнен сочным, плотным цветом, разреженным прозрачными лессировками в просторном небе. В картине нет утомительной монотонности цвета: светлые тона перемежаются с темными, создавая живое движение цвета, теплые тона тактично растекаются по холодным, а вся красочная симфония озвучивается легкими вкраплениями красного.

Тема подвижной, пульсирующей жизнью природы, закрепленная в панорамном строении ландшафта, — лишь слабый отклик на «идеологию» романтизма. В картине Шишкина, как и у некоторых других поздних романтиков, преобладает оптимистическое восприятие необъятного мира. Не торжество над человеком, не угнетение его дикими и грозными стихиями, как в пейзажах дюссельдорфцев, а дружественное согласие человека и природы — таков лейтмотив шишкинского произведения.

В панораме шишкинского творчества Вид в окрестностях Дюссельдорфа занимает особое место. Это не означает, что он ниже по своим художественным достоинствам, чем последующие работы реалистического плана; это не значит что Вид, отмеченный юношеской свежестью восприятия, совершеннее последующих произведений. Картина отмечена свойственным романтическому мировосприятию пафосом восторга перед мирозданием. Художника привлекло не столько обаяние конкретной местности, сколько возможность представить картину мира, где земная и небесная материя кажутся торжественными проявлениями Божьего творения. Нельзя сказать, что в дальнейшем Шишкин оставил без внимания свой «мирозданческий» опыт и углубился в конкретную природную материю. Создание стройной философии мира не было его призванием, но в созерцании родных просторов его размышления о мироздании привели к образу русской земли, необъятной в своей обширности, непоколебимой и вечной.

Вид в окрестностях Дюссельдорфа. 1865 Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Подводя итог пребыванию Шишкина за границей, можно с уверенностью сказать, что он возвращался высоким профессионалом. Удивительно, что, внутренне сопротивляясь восприятию чужого искусства, но понимая тем не менее необходимость овладения его полезным опытом, Шишкин именно за границей выпестовал свой взгляд на творчество, определил для себя тематику будущих произведений. Это почувствовал Джогин, писавший Шишкину: «Ты идешь по новой дороге — значит, честь и слава тебе… Оставайся только самостоятелен»[9]. Это знание своего будущего, пожалуй, главный итог пенсионерской командировки Шишкина. Жизнь на чужбине обострила его чувство родины, осознание «родных осин».

Идея земного блага