Шишков

„Тайга“ очень понравилась мне, и я поздравляю Вас, — это крупная вещь. Несомненно, она будет иметь успех, поставит Вас на ноги, внушит Вам убеждение в необходимости работать, веру в свои силы…

Я передал рукопись А. Н. Тихонову в редакцию, он должен прочитать ее. Я хотел бы видеть Вас, но до вторника едва ли успею, а во вторник еду в Финляндию. Значит — увидимся на пасхе или на фоминой, вернусь я в понедельник или вторник Пасхи.

Будьте здоровы, желаю всего доброго!

3. IV-16.

А. Пешков»[17].

Повесть «Тайга» как бы завершала сибирские очерки и рассказы Шишкова. Над ней Вячеслав Яковлевич работал более двух лет. Вначале предполагал создать обыкновенный рассказ на немудреную тему, по судебной заметке, — об убийстве крестьянами шести бродяг, заподозренных в краже денег у торговца. Такой рассказ был написан. В нем изображалась поимка бродяг и их казнь. «Никакого плана работы не было, — рассказывает Шишков в книге „Как мы пишем“. — Поэтому в процессе творчества я чувствовал себя плавающим по большой реке, куда глаза глядят. Я думал, что эта река есть главнейшая артерия, впадающая прямо в океан. Самый заурядный, каких тысячи, рассказ мой подходил к концу. И вдруг всплыла другая идея, значительно сильнейшая, чем первоначальный замысел. Оказалось, что несущая мою ладью речонка, которую я принимал за гладкую речищу, есть не более как маленький приток большой реки, о существовании которой минуту тому назад я вовсе не подозревал… Пришлось написанное сжечь и засесть за совершенно новую, более осмысленную работу, в которую первоначальный замысел вошел как фрагмент большого полотна».

Дело, разумеется, не в мгновенном озарении: всей работой над очерками и рассказами, своими встречами с передовыми людьми Сибири, встречами с маститыми писателями столицы, с М. Горьким Шишков подготовил себя к созданию более крупных произведений, где бы смогли полностью раскрыться познанные им характеры. Настало время излить свои чувства и переживания, высказаться обо всем виденном и слышанном как-то иначе, по-своему, приметно, писать яркими красками.

В Кедровке и в соседнем таежном селе Назимове рассеивались народнические иллюзии о мирной деревенской общине, представления некоторых литераторов об извечных свойствах народной души, вместо некоего загадочного сфинкса крестьянин виделся Шишкову реальным человеком, о котором автор и пишет в своей повести «Тайга».

Жителям Кедровки присущи были и ненависть, и зависть, и доброта, и смелость, и удаль. Как и везде, «старики любили друг другу жаловаться на сыновей и внуков, что отбились от рук, совсем из отцовской воли ушли, никого знать не хотят — ни бога, ни черта». Рушились патриархальные устои в деревне. Начинался разлад прежде всего между бедными и богатыми.

Со всеми жизненными противоречиями — с черными и светлыми днями, с весельем, бесшабашным разгулом и глубокой грустью — предстала Кедровка и ее люди под беспощадной кистью художника Шишкова. Нарисовал он в повести «Тайга» картину правдивую, но безрадостную, живые, запоминающиеся характеры.

Первое издание повести «Тайга». (1918 г.)

Набожный, грамотный дедушка Устин, при надобности заменивший загулявшего попа, купец Бородулин, закабаливший многих крестьян, политический ссыльный Андрей, умная, красивая девушка Анна, кедровский богатей Федот, непоседливый и задиристый бедняк Обабок, бродяги во главе со стариком Лехманом и, как бы в центре их, могучий, «самосильный» мужик, кедровский староста Пров. Он внешне чем-то напоминает Леонтия Бакланова.

Но и Пров был в долгу у Бородулина. В годину лихолетья, когда «весь скот у мужиков от поветрия чезнул, — довелось с поклоном к купцу идти».

Вся жизнь, все людские страсти раскрываются на фоне необузданной, своенравной сибирской тайги, от которой во многом зависела жизнь кедровчан. Было над чем поразмыслить Вячеславу Шишкову. Куда повернуть эту силу таежника, силу мужицкую? Где художественная правда? Где та закономерность, которая бы ввела эту бурную речушку в большую реку жизни?

«Одиннадцатилистовая моя „Тайга“, — писал он 9 января 1916 года М. Горькому, — лежит пока нестриженая, в полусыром виде: некогда было ею заняться, готовил свой небольшой сборник „Сибирский сказ“ — в „Огнях“ издается. Мне бы хотелось попросить Вашего совета, как ее стричь и надо ли, перестараешься — в парк обратишь, плохо. А она была бы теперь ко времю».

Да, «Тайга» действительно была написана «ко времю». М. Горький в ее судьбе принял большое участие. Она появилась в журнале «Летопись» в конце 1916 года и была тепло принята читателями. Газета «Сибирская жизнь» (№ 28 за 1917 год) писала: «Без преувеличения можно сказать, что в художественной сибирской литературе последних десятилетий „Тайга“ — первая значительная вещь, охватывающая крестьянскую Сибирь широкими рамками цельного, красочного, богатого правдою жизни произведения».