Шива из Стали

Лигейя повела меня куда-то назад и вправо, через несколько шагов сжала мой локоть, ее вторая ручка уперлась мне в грудь.

— Стойте, — сказала она. — Вот так. Здесь и оставайтесь.

Отпустив мой локоть, она отошла от меня на несколько шагов. Спустя короткое время где-то передо мной скрипнула дверь — и ничего. Было по-прежнему темно. В полной тишине я откашлялся. Лигейя никак не отреагировала на мой слегка нетерпеливый кашель, а потому я не удержался и спросил:

— Все в порядке?

— Разумеется. Проявите чуточку терпения. Для установления связи нужно некоторое время.

Я мог только гадать, что именно она делает, хотя слышал какой-то слабый шорох. И тут же словно ветерок пробежал у меня под одеждой — именно это странное ощущение я испытал вчера вечером, когда знакомился с Лигейей. Справа от себя я завидел полоску очень слабого света. Очевидно, осталась приоткрытой дверь, соединяющая каюты Лигейи и месье Вальдемара. Я услышал приглушенные голоса. Лигейя говорила тихо-тихо, неразборчиво.

— Слушайте, — сказал я, — давайте не будем будить его сейчас. Пусть отдохнет. Мне не составит труда зайти попозже.

— Нет, — последовал ответ. — Он чувствует себя хорошо. Просто ему нужно некоторое время, чтобы... чтобы собраться. Не переживайте.

Но тут раздался душераздирающий стон.

— Мне неловко заставлять так напрягаться очень больного человека... — поспешил сказать я.

— Вздор! — возразила она. — Это ему только полезно. Поддерживает интерес к жизни.

Еще один стон.

Мои глаза стали привыкать к темноте, и я разглядел, что Лигейя склонилась над кроватью и делает что-то руками. Я немного подался вперед в надежде рассмотреть то темное, что лежало на кровати. И сразу же вновь ощутил странную вибрацию вокруг себя — как будто ветерок щекотнул под одеждой. Не успел я вслух удивиться этому явлению, как раздался очередной переворачивающий душу стон, и я услышал слабое:

— Нет, нет... Оставьте меня в покое... умоляю! Ради всего святого, оставьте меня!

Я окончательно смутился.

— Послушайте, не лучше ли все-таки...

— Да он всегда ворчит, когда я поднимаю его, — сказала Ли-гейя. — Это просто дурной характер.

— Я тоже ворчу по утрам, пока не взбодрюсь чашкой кофе, — сказал я. — А не послать ли за завтраком для него?

— О-о! A-а! Умираю! — донеслось с постели.

— Он мало ест и пьет, — сказала Лигейя. — Месье, придите в себя. Здесь один джентльмен. Он хочет поговорить с вами.

— Пожалуйста... дайте... уйти... — прохрипел слабый голос. — Дайте умереть...

— Чем дольше капризничаете, месье, тем больше времени все это займет, — строго сказала Лигейя.

— Ладно, — произнес несчастный более отчетливо. — Чего ты хочешь от меня?

— Познакомить с мистером Эдгаром Перри, который в данный момент возглавляет нашу экспедицию.

— Экспедицию... — тихим эхом отозвался месье Вальдемар.

— Да, нашу экспедицию с целью розыска Гудфеллоу, Темплтона и Гризуолда, которые похитили женщину, известную под именем Анни.

— Вижу ее, — сказал месье Вальдемар. — Вот она сияет перед нами, как хрустальный подсвечник. Она не из этого мира. Они используют ее. Используют, чтобы найти другого... О, дайте мне умереть!

— Они преследуют фон Кемпелена, — подсказал я.

— Да. Но я не знаю, куда они направляются... не могу различить... потому что он сам еще не знает, куда направляется. О, дайте мне умереть!

— Пока что эти сведения нам не слишком нужны, — сказал я. Мне пришла в голову неожиданная мысль, и я потихоньку, бочком-бочком, стал перемещаться вправо. — Расскажите, что вам известно о связи, существующей между мной и Эдгаром Алланом По.

— Вы и он — каким-то странным образом — одно и то же лицо.

— Как это возможно?

— Переход в пространстве, — ответил месье Вальдемар. — Несчастный По об этом никогда так и не узнает... И никогда не найдет то, что ищет... только пустынные долы и горы.

— Почему не найдет?

— Оставьте меня!..

— Говорите!

— Не знаю. Одна только Анни жива. А я — мертвец.

Я сделал последний шажок вправо — и резким жестом распахнул до того лишь на палец приоткрытую дверь. Дневной свет из каюты Лигейи залил комнату — и я увидел женщину, которая согнулась над открытым гробом. В нем лежал жутко бледный мужчина, седые виски которого отчаянно контрастировали с иссиня-черными волосами. Его глаза были открыты, но зрачки закатались. Губы неподвижного, искаженного лица были растянуты, заголяя зубы. Мне показалось, что его чуть высунутый язык — угольной черноты.

— Господи помилуй! — ахнул я. — Да он же мертвый!

— И да и нет, — ответила Лигейя достаточно спокойно. — Он — особый случай.

Она сделала медленный пасс рукой над телом — и веки сомкнулись.

Закрыв гроб крышкой, Лигейя добавила:

— Впрочем, каждый из здесь присутствующих — по-своему особый случай... Хотите чаю — или гашиша?

— А покрепче у вас ничего нет? — спросил я. — Мои нервы в таком состоянии, что только сильное средство их успокоит.