Шива из стали

И тогда понукаемый гневными упрёками императора пилот развернул корабль в космосе и направил его обратно к астероиду, где остались берсеркеры.

Потребовалось ещё четверть часа, чтобы приблизиться к Гиперборее. Но затем не прошло и минуты, как корабль поневоле вышел из боя - не из-за прямых действий противника, а из-за некомпетентности своего экипажа. В системе управления кораблём - мыслетрансляторе - почему-то возникла такая путаница, что автопилот автоматически перехватил управление и посадил корабль.

Монументальный провал! Будто сглазили. Император принялся ругаться на четырёх языках, начав с шёпота и окончив рёвом во всю глотку.

Пару минут спустя тирада оборвалась, - а бичуемый словами субъект был спасён от необходимости отвечать, - благодаря сигналу вызова, вспыхнувшему на главном головизоре.

Почти тотчас же там возникло изображение головы и плечей коменданта Норманди, командирским тоном вопрошавшей, какого чёрта там происходит.

Император обернулся к головизору с горделивым видом, будто принёс весть о выдающейся победе.

- Комендант, наш корабль столкнулся с трудностями, но вскоре мы вновь вступим в бой.

Изображение Норманди заволакивали помехи боя, но голос доносился совершенно отчётливо:

- Должна предупредить вас, что Шива высадился. Он осуществляет непосредственное тактическое управление вражескими силами. - После небольшой паузы, чтобы перевести дыхание, она также проинформировала императора о случившемся с недостающими членами его экипажа. Вскоре после взлёта «Галактики» они были поголовно перебиты берсеркером, заставшим их мечущимися по лётному полю. - Сообщаю вам это на случай, если вы приземлились, рассчитывая принять на борт остальных членов экипажа. Это невозможно.

- Понимаю, - Юлий и сам перевел дыхание. Ему хотелось сказать: «И слава богу», но он воздержался. - Мы приземлились не поэтому.

Но комендант Норманди оборвала связь, как только договорила. Если Юлий и намеревался так-то объясниться или оправдаться, выслушивать его она не собиралась. Впрочем, для него это не составляло ни малейшей разницы, потому что сказать ему было больше нечего.

А теперь требовалось как-то разобраться с остатками своего несведущего экипажа. Обернувшись к адмиралу Гектору, до сих пор занимавшему пилотское кресло, Юлий встал и спокойно приказал подданному снять шлем.

Адмирал поднял трясущиеся руки, чтобы выполнить приказание.

- Наш корабль не повреждён, насколько вы можете судить? - спросил император. - Его можно поднять снова?

- Полагаю, да, Ваше Императорское Величество. Но я вынужден отказаться от попытки. Я не умею. - Адмирал всхлипывал, слова его звучали почти невнятно. А брать шлем и надевать его снова он не собирался.

- Вы это уже продемонстрировали. Но ведь вы успешно доставили нас с Бани на Гиперборею, - вслух раздумывал Юлий.

- Вынужден признаться, сир, что наше путешествие почти целиком прошло на автопилоте. Не всю дорогу, но везде, где мы могли столкнуться с трудностями. Однако в бою использовать автопилот не… не представляется возможным.

- Ещё бы.

Гектор застонал. Очевидно, он умирал от стыда.

- Мне ни в коем случае не следовало пытаться управлять кораблём в бою, это свыше моих способностей.

- Что ж, - медленно проговорил император, - что сделано, то сделано. Теперь уже не поправишь. - Он ещё на шаг подступил к противоперегрузочному креслу, в котором сидел адмирал Гектор, остановился над ним и простёр руку. - Дайте мне шлем.

Сняв пилотский шлем, адмирал открыл своё лицо, только прозрачный визор защищал глаза, и император увидел, как лицо это залила мертвенная бледность.

- Сир. Вы не обучены, даже хотя бы, как я…

- Но у меня есть другие дарования, которых у вас недостаёт. Дайте мне шлем. - Он считал, что в пилотском шлеме хотя бы сможет хорошенько рассмотреть окружающую обстановку, более чётко воспринять происходящее, чем разглядывая на головизоре.

Как только Юлий возложил шлем на голову, в его сознании тотчас же вспыхнули размытые образы, показания бортовых систем и окружающего пространства. Но в данный момент он проигнорировал их; сперва надо покончить с другим делом. Вытащив пистолет, он в упор прицелился адмиралу прямо в переносицу. Увидев ствол, Гектор закрыл глаза, но не отшатнулся и даже не поморщился. Подобные наказания в империи были большой, но отнюдь не неслыханной редкостью.

Сначала император думал, что выстрел не натворит вовсе никакого беспорядка, но поглядев поверх разлетевшегося черепа адмирала, увидел, что кому-то придётся убрать. Что ж, во всяком случае, не ему. А может, уборка и вовсе не потребуется.

Тут до его слуха донёсся гул моторов, отчётливый вздох открытого шлюза, и Юлий обернулся, всё ещё сжимая пистолет в руке. Кто-то вошёл.

- Кто?…

А затем император понял, что правильнее было спросить «Что?». Набирая полную грудь воздуха, он думал, что будет покойником ещё до того, как ему дадут возможность выпустить этот воздух.

В полнейшим соответствии с непробиваемой никчёмностью экипажа - в своём строгом суждении Юлий не делал исключения и для себя - никто не заметил приближающегося к кораблю врага.