Шиза. История одной клички

Вдруг, холодея от ужаса, явно ощутила, что мне в спину упёрся чей-то палец. Замерев на долю секунды, пулей вылетела из подъезда, забыв о том, что боялась споткнуться в темноте. Опомнилась только на улице. Отважно открыла настежь двери подъезда, пытаясь разоблачить «преступника». Но одинокий, тусклый фонарь высветил совершенно пустой подъезд. С печальным скрипом, одна за другой захлопнулись двери.

Не помню, сколько я сидела на скамейке в полном оцепенении, тупо уставившись на свою тень. Меня трясло. Между лопаток по-прежнему ощущался зловещий толчок указующего перста. Смутное понимание того, что привычную жизнь пошатнула незримая бесовщина, усиливалось с каждой тягучей минутой. В ужасе, я почувствовала, что шевелятся волосы. На тёмном пятне тени от головы медленно поднимались вверх два острых бугорка. Сомнений не оставалось — у меня растут рога! Они тянулись и отчётливо вырисовывались двумя изогнутыми треугольниками. Самое страшное, что я ощущала это леденящее душу произрастание из черепа, раздвигающее волосы и петли вязаной шапки. Я стала медленно поднимать руки к голове, и ладони наткнулись на две твёрдые опухоли.

— Яна, что, голова болит? Ты почему не дома? Где ключи? — к дому торопливо шла мама.

С ужасом представила мамину реакцию на рогатую дочь. Горячая волна, обдавшая при этой мысли, вернула рукам чувствительность. Я наконец осознала, что сжимаю мягкие балаболки: «Как же я могла забыть о них? И ключи лежат на дне портфеля. Даже и не вспомнила, привыкла, что дверь всегда мама открывает».

— Мамочка, ты пришла! Ты пришла…

На обрыве над озером ветер, казалось, дует со всех сторон. «Это хорошо, — думала Янка, — меньше мутит. Но зато плохо, что мозги от холода проясняются — считают очки не в мою пользу. Ведь такое уже не в первый раз!» Вспомнился рыжий пацан, постоянно дразнивший Янку в школе, — схоронили в прошлом году. Математичка Галина «Падловна», что заставляла снимать золотые серёжки — подарок бабушки — и грозила оставить на второй год. И ещё, и ещё… «Всем им я желала смерти — и они мертвы. Теперь Вадя. Кто следующий?»

Продирал озноб. Сколько ни сиди на берегу, а события последней ночи гнали в укрытие, какое-никакое, а всё же лучше, чем на улице. По дороге к Янке пришло ещё более страшное воспоминание. Однажды в пылу праведного гнева, который случался у мамы Иры по десятку раз на дню, родительница, раскалив страсти до той точки, после которой обидчика убивают, сообщила, что, когда долгое время не могла забеременеть, папочка предупредил: с бесплодной жить не будет. Мама Ира в обиде на Господа отчаялась взывать к равнодушным небесам и обратилась в «учреждение» этажом ниже к Самому — руководителю Преисподней. В результате на свет появилась Янка — подарок от Лукавого. Тираду завершала дежурная фраза, что по досадному недоразумению мамочка не задушила исчадие ада, пока оно, то есть Янка, ещё помещалось в коляске. «Похоже на бред. Почему умирают люди, которых я ненавидела и желала им смерти, а ведь многих из них я едва знала?»