Шизанутый 4

А я вдруг успокоился. Ничего уже не изменишь. Голицын мёртв. Остаётся только убить эту сволочь. Что я и сделаю, пусть и через неделю!

— В следующее воскресенье на дуэли я тебя убью, — коротко сообщил вздрогнувшему и испуганно уставившемуся на меня Норбекову, после чего развернулся и ушёл вместе со своими друзьями.

Надо же! В спину этот козёл мне даже никакой издевательской фразы не бросил.

Возвращались мы молча. По пути к нам присоединилась такая же молчаливая Соня, сразу взяв меня под руку. Некоторое время я корил себя, что не вернулся, но потом, не без помощи Имбы, выступившим в роли такого своеобразного психотерапевта, понял, что зря себя виню. Я не нянька этим людям и не смогу всегда быть рядом. Но я могу помочь им стать сильнее, заодно свою группу выведу в лидеры. Это даст мне нужные привелегии. А заодно найду себе верных соратников. Они мне ещё пригодяться. Здесь вообще в одиночку не выжить. А уж если хочешь чего добиться, то нужно окружать себя не кем попало, а сильными и, главное, преданными людьми.

У меня в кубрике, где мы все собрались, пришлось уже успокаивать своих новых друзей. Хотя, здешний народ, судя по всему, уже привык к постоянной опасности. И гибель кого-то не вызывала таких эмоций, как три века назад. Огрубели люди. Но по всё ещё оставшемуся с моих времён обычаю, мы помянули погибшего друга.

— Ты уверен в дуэли? — осторожно поинтересовался у меня уже в конце вечера Потемкин.

— Уверен, — коротко ответил ему, — эта сволочь ответит за все.

— Блин, хороший парень был… Мы с ним неплохо ладили, — заунывно бормотал Орлов.

— Не переживай, к тебе ещё кого-то подселят, — заявил Потёмкин.

— Угу, придурка какого-то типа Нурбекова или его дружков.

— Должны кого-то из гамм. А у нас все нормальные вроде.

К своему стыду, я пока не изучил свою группу. А вроде староста. К тому же случай c Потёмкиным напомнил мне об этом. Вообще, странное распределение по группам. То ли здесь неправильно оценивают способности студентов, то ли (что скорее всего), их оценивают по хотелкам декана.

— Интересно, что Доброва скажет насчёт гибели студента? — произнёс я свои мысли вслух.

— Ничего не скажет, — ответил Потёмкин. — Поступив в Академию, студент снимает с преподавателей ответственность. Мы же все это подписывали. А на дуэли гибель… — он невесело усмехнулся, — пусть это и цинично звучит, но Доброва просто скажет, что одним слабаком меньше стало!

В чём-то, наверное, он прав… логику здешних преподавателей понять сложно. Но с другой стороны, уж на первом курсе могли бы присматриваться хотя бы на первых неделях к людям.

На следующий день мы вновь погрузились в занятия. И, кстати, здесь я вспомнил о своём разговоре с Понятовским. Поляк явно неровно дышал к моей персоне. На баллы он не скупился, прекрасно компенсируя те минусы, что ставила мне декан. Ну да, никак свой язык я не могу удержать…. Особенно, когда на занятии декан вдруг вспомнила о той самой дуэли.

— Запомните, студенты! Учёба в Академии не для слабаков! — заявила она. — Именно здесь вы набираетесь не только знаний, но и опыта. Пусть жёсткого и смертельно опасного, но в мире за стенами Академии он пригодится! И нашему королевству не нужны слабаки. Они вообще нигде не нужны. Академия выпускает лучших студентов!

— А то, что альфа гамму на дуэль вызвала — это нормально? — не удержался я. — Этот опыт Норбекову, конечно, пригодится, — вложил я в свой голос максимум сарказма, на который был способен. — Я думал, что опыт зарабатывается в боях с сильными соперниками, а не со слабыми. А так самоутверждаться за счёт слабых, таким ублюдкам, как Норбеков, не привыкать. И это, как я понял, поощряется.

— Да ты… да ты… — вскочил побагровевший Норбеков, — в воскресенье тебя в ад отправлю!

— Думаю, что ты раньше меня там окажешься, — презрительно фыркнул я.

— Норбеков, Раскольников! — голосом Добровой можно было заморозить воду, а вот в глазах-то явный интерес…

«Говорю, это у неё защитная реакция такая, — сразу объявился Имба, — она на нас запала, ёпта! Точно запала».

«Заткнись уже!» — мысленно проворчал я.

— Обоим по минус два балла! — продолжила декан.

— Мне-то за что? — возмутился Норбеков. — Я же…

— Норбеков, ещё минус два балла, — прищурилась она.

Тот раздражённо махнул рукой, прожёг меня взглядом, полным ненависти, и сел на место.

— А теперь я тебе отвечу, Раскольников, — голос деканши вдруг стал на удивление спокойным, я бы даже сказал, ласковым. — Монстры не будут спрашивать у вас альфа вы, бета или гамма. Им на это наплевать. Вы для них — мясо! Жертва… так что если не чувствуете в себе силы бороться, то где выход — знают все. А лично ты, Раскольников, — она вдруг многозначительно улыбнулась, — посмотрим, что ты покажешь в следующее воскресенье. Я лично приду посмотреть. Болтаешь ты много, но что умеешь на самом деле — непонятно.

Я хотел было возразить, но решил, что просто так терять баллы не стоит и лишь кивнул головой в знак согласия.

«Говорю, она запала. Урода в воскресенье вынесем, и всё! Люда наша будет…. Люблю рыжих и непокорных…»