Шизгара

Очередную жертву декан обыкновенно выбирал в моменты своих внезапных явлений, наметанным глазом молниеносно схватывая выражения захваченных врасплох лиц, за долю секунды определяя степень вины и необходимость мер воздействия. С одной стороны, пожалуй, именно бесплодность привычного сканирования от лица к лицу (накануне сессии все оборотились паиньками) и лишила декана к моменту завершения мучительного речеиспуекания перед многоопытной аудиторией третьекурсников чувства удовлетворения. С другой, удрученный Сергеи Михаилович покинул порог а свою пространную речь он так и отговорил, стоя в дверях.в значительнои мере из-за поведения, прямо скажем, нагловатого, ассистента кафедры общей электротехники Алексея Бессонова. Сей молодой человек, в недавнем прошлом студент, бывший подопечный Сергея Михайловича, едва ли не им лично внесенный в заветные списки преподавательского состава, сейчас, заменяя за кафедрой приболевшего доцента Волкова, верного, между прочим, соратника декана, позволял себе нехорошо улыбаться, отворачиваться, глядеть в окно, явственно вздыхать и даже, представьте себе, даже слегка при этом постукивая пальцами по темной полировке кафедры, сим определенно препятствуя скорейшему завершению утомительного словоплетства Сергея Михайловича. Впрочем, невоспитанность молодых ассистентов это одно, а вот очевидная недоработка в вопросе внешнего вида, столь бессовестно и откровенно выразившаяся в наползавших на уши и грозивших вот-вот пасть на воротник волосах юного воспитателя молодежи, безусловно, уже настоящая причина потери деканом драгоценного душевного равновесия. Привычка молниеносными педагогическими приемами пресекать подобную безответственность, не реализовавшись в данном конкретном случае в поступок, угнетающе подействовала на Сергея Михайловича. Клянусь, лишь святые соображения о благе высшей школы удержали карающую длань декана перед лицом жаждущей преподавательского конфуза аудитории. Однако, шагая по коридору, Сергей Михайлович уже жалел о своей сдержанности и не воротился лишь по чистой случайности.

Впрочем, если Сергей Михайлович склонен в охвативших его чувствах предполагать лишь благороднейшие порывы, мы воспользуемся своим правом и выложим одну, известную лишь немногим посвященным причину некоей душевной сумятицы декана. Чем больше радовали Сергея Михайловича в служебные часы строгие скобки и аккуратные проборы, тем горше чувствовал он себя в своем собственном доме, принужденный чудовищным упрямством сына и слишком хитроумными педагогическими приемами жены денно и нощно наблюдать ни с чем не сравнимое буйство на голове собственного отпрыска. М-да. если у Алеши Бессонова, ассистента кафедры общей электротехники, кудри отличались скорее неаккуратностью, чем обильностью, то черные локоны Миши Грачика блестели. завивались, ниспадали до самых лопаток, прибавляли в длине сантиметр каждые две недели и сокращали жизнь Сергея Михайловича в обратной пропорции.

Ах, если бы, если бы и дома Сергей Михайлович мог так же безраздельно казнить и миловать, как на факультете, если бы не извечная необходимость приспосабливаться к методе супруги Веры Константиновны, безусловно, не пришлось бы утешаться поголовной стрижкой студентов электромехаников, и уж, совершенно определенно, судьба не преподнесла бы Сергею Михайловичу сюрприз, о котором нам так не терпится поведать.

Кстати, о судьбе, как бы мы ни сетовали на тяжкую долю декана, но факт остается фактом - Создатель наградил его сыновьями. Двумя красавцами, и это вовсе не ирония - и старший. Гриша, Григорий Грачик, пятьдесят первого, трудного студенческого года рождения, и младший, Миша, Михаил Сергеевич, пришедший в мир счастливого трехсотрублевого достатка, оба удались, пошли в маму, смуглые, темноволосые и удивительно стройные. Мама... впрочем, это отдельный разговор, и к нему мы непременно вернемся, едва лишь представим мальчиков Сергея Михайловича, начнем со старшего, но при этом сознаемся, именно младший, Миша, главный герой нашей истории.