Шизофрения

— Располагайтесь, мадам, — Николя указал взглядом на строгий, в английском стиле диван. — Я сейчас разожгу камин, чтобы стало уютней, — взял с каминной полки коробок, чиркнул спичкой и наклонился, поджигая дрова.

Александра и опустилась на край антикварного дивана — жесткого и неприветливого, всем своим надменным видом показывавшего, что он не какой-то там легкомысленный пуфик или безродная кушетка, на которой позволительно бесцеремонно развалиться в домашнем халате, и уж тем более не деревянная скамья в пивном баре, а что он — мебель важная и солидная и на нем пристало сидеть чинно и непременно с прямой спиной, как и положено в приличном доме.

— Кстати, — Николя повернулся к гостье, — мне отец говорил, что в старые времена на Руси тсыганок «фараонками» называли. Очень точно, между прочим. Карты «Таро» ведь они принесли, — сказав это, присел на корточки и подул на огонек, наблюдая, как веселый язычок пламени побежал вверх по древесной коре, которая, обреченно вздохнув, выпустила скупую струйку сизого дыма. — Сейчас будем завтракать. В этом доме на всякий случай всегда есть запасы еды для гостей.

— Большие? — немедленно поинтересовалась Александра, которая после пережитых волнений уже ощущала в себе готовность к завтраку.

— Думаю, на двоих хватит, — улыбнулся Николя, но заметив разочарование на лице гостьи поспешил уточнить, что имел в виду на пару месяцев, а если сесть на диету, то и на все три.

— Это хорошо, — удовлетворенно сказала она .— Я хотела бы умыться и привести себя в порядок, — вопросительно взглянула на хозяина, который с кочергой в руках выжидательно застыл у камина, наблюдая за несмелыми язычками пламени. — И одежда в пыли, — обратила внимание Николя на жалкий вид своих когда-то синих брюк.

— Конечно, конечно! — воскликнул Николя, немного смутившись. — Простите, Александра, я сам должен был предложить. Ванная направо по коридору, третья дверь. Халаты в шкафу. Берите любой по размеру. Через час придет прислуга и отнесет одежду в чистку. Можно было бы что-то купить, но магазины пока закрыты. Хотите, чтобы я вас проводил? — глянул вопросительно.

Александра помотала головой и отправилась в ванную — огромную, светлую и строгую как операционная, в которой каждый предмет и инструмент лежит на своем — раз и навсегда определенном месте. Включила воду, скинула одежду и подошла к старинному зеркалу с потемневшими краями.

«И что такое Николя во мне увидел? Что во мне такого удивительного? — думала она, рассматривая себя будто впервые. — Странно все это. Еще и Кларисса: смотрит то ли с благоговением, то ли с желанием затащить в постель. А я обычная, — притронулась кончиками пальцев к лицу, — припудренная цементной пылью женщина, — откинула волосы, провела руками по шее, плечам и бедрам. — Конечно, правильные черты лица, гладкая кожа, красивые волосы делают женщину привлекательной, — повернулась вполоборота, отметив, что изгиб спины в общем неплох и вообще — фигура вполне приличная, худенькая, пропорциональная, вполне подходит для журнала „Плейбой“, — усмехнулась собственным смелым мыслям, — особенно учитывая внешний вид «красоток», заполонивших его страницы в последние годы, многим из которых даже мастерство фотографов и компьютерная обработка не помогают».

Показалось, что отражение вглядывается с интересом.

— Но истинная красота, — приблизила лицо к зеркалу, — таится в блеске глаз и свете, исходящем изнутри, — сказала вслух и вздохнула, как всякая женщина, втайне мечтающая именно о такой любви.

Отражение согласно кивнуло.

«Блеск — от страсти, а свет — от любви, потому что любовь — дитя души, а страсть — порождение тела», — неожиданно пришла в голову чужая — уж слишком поэтическая мысль. В том, что мысль чужая, сомнений почти не было, потому что следом за ней прибежала другая о том, что любовь и страсть вечно идут рядом и тянутся друг к другу, но в месте их соприкосновения почти всегда возникает ожог.

Отражение болезненно поморщилось и глянуло строгими мамиными глазами.

— Ну, что смотришь? Не нравлюсь? — с вызовом спросила она у зеркала и скорчила гримасу.

Отражение поспешило ответить тем же.

— Не нравится — не смотри! — сунула руку под струю воды и стряхнула на зеркальную гладь.

Отражение не отвернулось и даже не моргнуло.

— Что хочу, то и делаю! — заявила Александра категорично. — И не делаю того, чего не хочу! Вот так! — отошла от зеркала и шагнула в ванну…