Шизофрения. История психиатра, оказавшегося на грани безумия

Была идея провести Свете несколько курсов электросудорожной терапии: она, как ничто другое, помогает при резистентной к другому лечению клинике, но сбыться этому оказалось не суждено. Спустя полтора месяца моя практика закончилась, а Света так и осталась лечиться в отделении. Когда я была медсестрой, из-за коронавируса мы перевели всех пациентов в другие отделения больницы. Потом был ковидарий, и в конце концов мы вернулись в родное «гнездо».

Через полтора года, по окончании ординатуры, я сменила должность медсестры на должность врача-психиатра. Теперь в мои обязанности входили дежурства не только по родному отделению – по всей больнице. Каково же было мое удивление, когда я встретила Свету в соседнем отделении.

– Лариса Викторовна, она все это время находилась здесь?

– Да, помните, мы переезжали в ковидарий, а Свету перевели в соседнее отделение? С того времени только раз ее выписали, она продержалась вне стен больницы два месяца. Затем снова поступила на лечение в еще более плачевном состоянии, чем при выписке, и с тех пор она находится в больнице.

– Мы могли бы забрать ее к нам? Я бы хотела вести ее, может, что-то получится.

– Ну, если вы настаиваете, переведем.

Глава 3

– Конечно, я бы хотел посмотреть самые интересные и сложные случаи! – Сергей Анатольевич не дал мне договорить. Я улыбнулась. Нечасто встретишь будущего доктора с таким стремлением к знаниям. Чертовски приятно.

Мы прошли вглубь палаты. На самой дальней кровати виднелся силуэт девушки. Она сидела спиной к стене, поджав под себя ноги, и что-то бормотала. Светлые кудри спускались на плечи, девушка была настолько хрупкой, что казалось, будто ее полупрозрачная кожа буквально сливается с цветом волос.

– Свет… Света… – Пациентка не отзывалась. – Светлана Геннадьевна!

Девушка подняла свои бездонные синие глаза и устремила взгляд куда-то сквозь меня. Она практически полностью погрузилась в собственные грезы и утратила связь с реальным миром. Поначалу, когда я только взяла ее в наше отделение, пациентка еще говорила о том, что она врач-психиатр, и даже иногда выставляла диагнозы пациентам. Но со временем все глубже и глубже погружалась в собственный выдуманный мир.

– Итак, пациентка, двадцать девять лет, диагноз F20. Все началось с нарушения сна. Потом – по нарастающей: псевдогаллюцинации, бред, кататония, дурашливость и дальше по списку. На лечении находится более двух лет. Она врач, правда, исполнить свою мечту и стать психиатром так и не успела – дебютировало заболевание. Перепробованы все возможные варианты терапии, но значительного улучшения не наступило. С течением времени Светлана Геннадьевна (на это обращение она реагирует) погрузилась в болезнь и практически не выходит на контакт. Сейчас она получает препарат резерва – клозапин[74]. Но и он помогает слабо.

– И что с ней будет дальше? – ординаторы задали вопрос почти синхронно.

– Не знаю. Это самый тяжелый случай за всю мою практику. И, кстати говоря, не только мою. Заведующая и врачи других отделений вам подтвердят: случай просто уникальный. Такой яркий дебют, практически без ремиссий, абсолютная резистентность к терапии.

– А электросудорожная? – неуверенно уточнил Данил Владимирович.

– Поначалу у нас проводилась эта процедура, и вполне успешно, но реаниматолог уволился, оборудование устарело… В общем, теперь ЭСТ для нас – что-то из области фантастики. Я предлагала родителям пациентки перевести ее в другую больницу, где ЭСТ доступна, но они наотрез отказались. Без их согласия никак. Так и стоим на мертвой точке. Может, в ближайшие годы какие-то новые методы терапии изобретут, и Света наконец сможет выйти из мира грез. Хотя…

Светлана Геннадьевна смотрела куда-то вдаль и улыбалась, что-то тихонько нашептывая себе под нос.

– Мы не знаем, что для Светы лучше: ее выдуманный мир, в котором она, кажется, довольна своей жизнью, или возвращение в реальность, где она – глубоко больной человек.

Мои подопечные, все еще находясь под впечатлением от увиденного, ушли в сестринскую.

Такой тяжелый случай на курацию я им не дам. Пусть берут всех остальных, но не Светлану Геннадьевну. Ее я буду вести сама.

– Светлана Геннадьевна, как ты, моя хорошая? – Я погладила Свету по голове.

Света не смотрела на меня. Ее взгляд, растерянный, какой-то инопланетный, блуждал в пространстве. Она еле слышно прошептала:

– Итак, она звалась Елена… – И лицо Светланы Геннадьевны озарила добрая, открытая улыбка.

Заключение

Как часто бывает так, что врач оказывается пациентом собственной специальности? А может это пациент, погруженный в мир грез, себя считает врачом? Что ж, решать вам, однако порой все, что воспринимается нами за чистую монету, оказывается в конечном счете не более, чем чьей-то фантазией.