Шизофрения. Найти и потерять себя

Эрика нравилась новым коллегам. Она усердно работала и была общительна. А еще она стильно одевалась, была привлекательна, худа как прутик и более чем готова тусоваться ночи напролет. Эрика была будто создана для этого мира. «У мира моды своя разновидность булимии, – говорит мне Эрика, – он вцепляется мертвой хваткой во все юное и новое, а когда ты становишься старше, он выплевывает тебя».

К этому времени Эрика жила в южной части Лондона в доме с парой третьекурсниц. Однажды вечером Эрика не смогла попасть домой – она все время теряла ключи и кредитки. Обе ее соседки куда-то уехали, поэтому Эрика засела в баре по соседству, потягивая «Гиннесс», который она считала за еду. В ту ночь она выпила очень много, и, когда ее выкинули из бара (он закрывался), ей вдруг стало ужасно страшно. Эрика до сих под думает, что в какой-то мере страх ее был оправдан. Район, в котором она жила, был известен высокой преступной статистикой, его называли «милей убийц». Эрика разбила кухонное окно, чтобы попасть в дом. Когда соседка вернулась и увидела осколки, она накричала на Эрику: «То есть ты теперь не только анорексичка, но и алкоголичка», а потом расплакалась. Дружба была окончена, и Эрике пришлось съехать.

Хотя бы в редакции газеты она чувствовала себя на месте. Чувствовала себя в безопасности. «Вообще, это, конечно, был бассейн с акулами», – смеется Эрика. Ее повысили до позиции модного ассистента, теперь она была приставлена к выпускающему редактору отдела. Работа становилась жизнью Эрики, и она решила бросить университет.

Она по-прежнему не получала профессиональной помощи в связи с расстройством пищевого поведения и странными идеями. Никто из ее знакомых не предполагал, что она нуждается в такой помощи. «Я иногда думаю, как бы все повернулось, если что-то подобное случилось бы сегодня? – делится Эрика. – Если бы люди предложили помощь? Но я не делилась ни с кем своими мыслями. Я не думала, что мысли могут быть признаком нездоровья». Тем не менее она решила, что должна попробовать набрать немного веса. На нижней отметке он составлял не больше 35 кг. Ей удалось увеличить вес до 45 кг, но она знала, что при ее росте (170 см) нужно набрать еще. Стратегия Эрики заключалась в курении марихуаны: «Чтобы расслабиться на работе и улучшить аппетит». Как-то она купила «косяк» на Лондонском мосту и пошла к дому в Кэтфорде, где жила в то время, выкурила марихуану в садике, зашла домой и легла на кровать. И тут люди начали на нее смотреть. Ее друзья и коллеги. Все они могли наблюдать за ней и знали, что она делает в своей спальне.

И что же она делала?

«Я моргала. Они следили, как я моргаю. Можно ли мне моргнуть? Закрыть глаза или держать открытыми? Люди смеялись надо мной, издевались. Я моргала неправильно».

На следующую ночь повторилось то же.

Конечно, Эрика не первый человек в мире, который почувствовал себя странно после принятия наркотика. Проблема заключалось в том, что все более странные вещи стали происходить в ее жизни, даже когда она ничего не принимала. Примерно в это время она сдружилась с группой сквоттеров и стала ходить на их вечеринки. На одной из них Эрика обронила ключи и вернулась на следующий день, чтобы их забрать. Друзья почему-то ужасно долго не открывали дверь, а потом, когда она все-таки смогла войти, показали ей арт-проект, над которым работали. Черно-белые фотографии плачущих людей. На одной был мужчина. Он плакал, свернувшись голышом на полу. Это имело смысл. Ей показали фото, потому что Эрика сделала что-то ужасное на вечеринке, и так друзья давали ей понять, как она должна себя чувствовать.

А еще примерно в то же время, после случайной ночи, проведенной с парнем, которого Эрика встретила на открытии галереи в Брик-Лейн, она решила поставить себе спираль. Только это была не обычная спираль. Когда Эрика уже шла из клиники сексуального здоровья, она поняла – в ее матку установили скрытую камеру. Это тоже звучало абсолютно логично. MI5[10] следили за ней.

* * *

Здесь я прерываю Эрику, чтобы кое-что у нее уточнить. Мне приходит на ум, что у этих двух идей должна быть совершенно разная природа. С одной стороны, мы имеем что-то абстрактное, почти наваждение: мысль о том, что фотография плачущего мужчины – намек на то, как она должна себя чувствовать. С другой стороны – по крайней мере, в моей голове это выглядит так – конкретное и твердое убеждение, что спираль – это шпионское оборудование, помещенное в матку Эрики агентами MI5, чтобы следить за ее передвижениями. Во второй идее нет ничего абстрактного. Это не легкая паранойя, сосредоточенная на том, что могут подумать о нас люди. Спираль была на своем месте. Она либо была камерой MI5, либо нет.

Я останавливаюсь на этом, потому что хочу понять, как такие абсурдные идеи появляются у человека и отличаются ли от более «рациональных».