Шизопитомник

– Нет, а фигли проклятиями кидаться, – снова взвился Владимир Кириллович, – не понравился тебе кто-то из нас – никто не держит. Иди пахать в другом месте.

– В том-то и дело, – не выдержала Ирина, – что свобода у нас только в выборе барина, а из крепостных всё равно не выбраться. Хорошо, если душа рабская, а если не повезло? Если Создатель нравственным законом одарил в нагрузку к звёздному небу над головой, как говаривал старина Кант?

– Что ж вы такие умные да духовные, а сплошь нищие? – спросила Света, прилежная ученица лучшего российского стерволога.

Ирина вспомнила историю из жизни любимого писателя:

– Некий банкир спросил однажды Марка Твена: «Почему Вы такой умный и такой бедный?» – «Природа любит равновесие, – ответил писатель. – В среднем у нас с вами поровну».

Ольга тоже не удержалась от исторической ссылки:

– Ещё Конфуций сказал: «В богатой процветающей стране стыдно быть бедным. В стране, терпящей бедствие, стыдно быть богатым». В нашей разворованной стране богатство – это клеймо подлости и безнравственности.

– Глядите, какие нравственные! – крикнули Света с Санто-Лано. – А сами-то втихаря на живых людей проклятия по пустякам накладывают!

– Знала бы, что вы мне на хвост упадёте, не горячилась бы так, – признала свою вину Ольга.

– В сущности, вы ей сильно обязаны, – вступилась за Ольгу Ирина. – Если выслушаете Михаила, то, возможно, поймёте, как вам с Ольгой повезло.

Дружное фырканье Свято-Астральной троицы прозвучало приглашением к прерванному выступлению. На этот раз Михаил начал с конца:

– Переубедить вас мне не удастся, поэтому сразу перейду к разоблачениям и напомню, как вы подошли к последней черте.

Он посмотрел на Владимира Кирилловича долгим пронзительным взглядом.

– Я и сам вспомнил, – махнул тот широкой мохнатой лапой. – Меня сюда портальщики перекинули, а вовсе не Ольга.

Михаил отрицательно покачал головой и сказал:

– Нет, порталы – это дыры между материальными мирами. Сюда через те дыры не попасть. Да и с портальцами вышло всё наоборот. Не они, а Вы их кинули. Уехали, оставив ребят посреди ночного леса.

– Я что, опять во сне говорил? – забеспокоился Владимир Кириллович. – Это нервное. Диагноз такой есть. Типа…

– Ночное недержание, – подсказала Ольга.

– Вот, – кивнул Владимир Кириллович и, не удержав при себе любопытства, спросил: – И как же я сюда попал?

Сначала Михаил хотел смягчить пересказ обстоятельств, но, после выпада Владимира Кирилловича, передумал и выложил всё, как было:

– Всю жизнь ты боялся, что тебя сглазят, проклянут или отравят, и потому все пищевые подарки от пациентов скидывал с барского плеча подчинённым. Жалко, конечно, было, но собой ни разу не рискнул. К тому же рассчитывал на репутацию добрейшего начальника. Но и тут просчитался, потому что подчинённые отлично знали о причинах твоей щедрости и вкушали дармовщину без благодарности.

– Гниды блохастые, – возмутился Владимир Кириллович.

– И ведь никто не умер. Даже не пропоносился ни разу, – огорчил главврача Михаил.

– Твари! – прошипел целитель.

– Но последний марочный презент был слишком шикарным. Уж он-то должен был оказаться чистым. Всё-таки от начальства, в благодарность за баньку с полным набором непотребств. В кои-то веки дождался! Его и подчинённым отдать нельзя было: сдали бы за милу душу. Поди потом, наладь отношения с вышестоящими. И без того сколько лет наверху тебя за недоумка держали, хотя от баньки и щедрого профилакторского стола ни разу никто не отказался. Словом, отнёс ты этот марочный презент домой и долго думал над унитазом: весь его вылить или всё-таки попробовать, чтобы алаверды достовернее звучало. Не удержался и попробовал. Через два дня жена вернулась из командировки и полчаса с санитарами отскребала тебя от унитаза. К слову сказать, ты до сих пор пребываешь в коме, но такой глубокой, что супруга уже в курсе всех похоронных расценок и скидок.

– Так что отправят тебя в последний путь без лишних трат и с чувством глубокого удовлетворения, – не удержалась Ольга. – Так и вижу, как идёт похоронная процессия: катафалк, за ним родственники, подчинённые, венки, цветы – всё как положено. Гроб, конечно, открытый. В гробу сидит Санитар. Кто-то не выдержит и подойдёт к гробу. «Слышь, мужик, чё за мероприятие?» – «Меня хоронят» – «Так ты живой!» – «А им пофиг!».

– Хренушки вам, – взвизгнул Владимир Кириллович, – вырвусь из комы прямо в гробу и сам всех закопаю!

От избытка эмоций он подскочил, но, увидев, что Михаил переключился на Сергея Николаевича-Шефа, сел послушать. На радость Ольге и Владимиру Кирилловичу Михаил стал рассказывать историю кончины Шефа без смягчающих обстоятельств.