Шкафы и шпионы (СИ)

— В любом случае, Сатор, это не повод устраивать мордобой в моем ведомстве, — весомо ответил дарх, — и никак не отменяет твоей клятвы. Должен заметить, сегодняшней глупой выходкой ты сильно облегчила мне задачу. Не использовать такой расклад с максимальной пользой — непростительное упущение.

В глазах мужчина зажглись подозрительно самодовольные огоньки, вернув меня к ощущению беспокойства. Раз отец в порядке, стало страшно представить, на что меня подписал господин коварство, решивший все обставить таким образом. Конечно, Табурет не мог спрогнозировать, что я на него брошусь со смертельными заклинаниями… Но вот в среднем на то, что приду просить за родителя, наверняка рассчитывал. С холодеющей душой открывала первый лист, где содержалась информация о сути контракта. Остальные страницы скорее были типовыми и однажды уже были мной прочитаны.

— ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ?! — я даже с дивана вскочила, — НЕТ! НЕТ! И еще раз НЕТ! Это… Это унизительно! Шесть лет в Спецтьме и такое назначение? Вам самому как?

От стола капитан отлип и даже руки на груди скрещивать перестал. Похоже подготовился к очередному нападению.

— Тебе нельзя заниматься оперативной работой, Сатор, — похоже, меня пытались этими словами успокоить, — а висеть в воздухе в качестве вечного консультанта нельзя с точки зрения отдела кадров и нашего законодательства. Ты слишком эмоциональна для разведки, уволить я тебя не могу, желания казнить вообще никогда не имел, даже в отношении самых мерзких преступников. Их проще убивать на месте, не ознакамливаясь с деталями личности. У каждого, самого закоренелого негодяя найдется убивающаяся в рыданиях мать или заслуживающие уважения мотивы для мерзких поступков. Могут просто найтись симпатичные коленки и красивые глаза, кстати. Если у тебя есть неоспоримые доказательства злодеяния — безжалостно убивай. Это тебе, так скажем, информация к размышлению.

Дарх на секунду уставился в окно, будто ушедший в свои собственные безрадостные воспоминания, а затем вновь воззрился на меня. Задумчивый взгляд сменился снисходительным, и разведчик продолжил:

— И что с тобой остается делать? — принялся опять успокаивать меня Табурет, — разве это поступки хладнокровного и взвешенного специалиста? Сначала отравление, которое в конечном счете больше похоже на дурацкий розыгрыш. Затем нарушение прямого приказа, Сатор. Ты раскололась на глазах своих родителей за три предложения. О какой оперативной работе может идти речь? Про нападение сегодня я даже говорить не буду. Но вот побег из моего дома тоже выглядел совершенно несерьезно. С таким подходом и отношением к собственной жизни, тебя быстро расколят и еще стремительнее ликвидируют. Проще на казнь отправить.

Дослушав внимательно успокаивающий монолог, очень сдержанно возмутилась:

— И поэтому вы хотите, чтобы я работала вашим секретарем?!

— В свободное от преподавания время, — с довольным лицом уточнил капитан, — в профсоюзе больше сидеть не нужно, можешь все документы изучать в приемной. Если есть желание, конечно, покопаться в старых делах. Ты дала клятву, Сатор. Давай не будем усложнять, ко всему прочему, думаю последний лист несколько примирит тебя с ситуацией.

Сразу даже не смогла предположить, что там в конце контракта может быть такого сказочного. Потеснив улыбающегося Муреса от стола, положила бумаги на деревянную поверхность, открывая нужную страницу. Быстро пробежалась глазами по строкам и с неверием споткнулась о строку “заработная плата”:

— Триста золотых?!

— Да, — хмыкнули позади меня, — и в отдел кадров академии тоже сходи. Тебе там выдадут новый договор. Оклад, как и у всех, повышен в три раза.

Перед глазами, как живой, встал изящный двухэтажный домик с цветущим садом и большими окнами. Собственная спальня, кухня, спокойные вечера возле камина с книжкой. Почему-то, правда, нарисовался учебник по зельеварению, ну да ладно. Клятву я и правда дала, так что подписывать все равно придется. Сейчас хотя бы приближение покупки своего жилища стало настоящим светом в беспробудном ненастье этой осени. Мурес, предлагая такую зарплату, не может не понимать, что я захочу ее тратить. Так что выглядел в целом этот контракт, как обещание хоть какой-то личной свободы. В пределах верности короне, естественно.

Больше ничего говорить не стала, а второй раз за этот день, рассекла руку, приступая к клятве. Отдав кровавую дань, вручила подписанные документы мужчине. Мне, наконец, одобрительно кивнули:

— Пойдем, провожу тебя, малышка, — Табурет сразу же уверенно направился к двери.

А меня всю внутри перевернуло от ненавистного обращения. Выглянувший было лучик, обещающий, что распогодится, затянулся самыми черными тучами. Может, в чем-то Табурет и был прав насчет моего поведения, но это совершенно не повод относиться ко мне, как к ребенку.

— До двери проводите или до комнаты? — язвительно прошипела, обращаясь к дарху. — А за ручку возьмете? А конфетку потом дадите?