Шкатулка дедушки Елисея

Тут он взял меня на руки и поднёс к уху сестры. Она послушала, взяла мою голову в ладони и поцеловала меня в нос. Я очень сконфузился. Ей же ей, никаких особых стараний я не прикладывал к своему мурлыканью. У меня это всегда само собой получается.

«Пустите же, пустите меня на пол!» — сказал я на своём языке жестов.

Как ни странно, хозяева меня сразу поняли. Они отпустили меня на диван, а диван в ответ пропел что-то очень ласковое (так, бывало, мурлыкала моя мама, когда я сосал у неё молочко).

Ах, друзья мои! Купаться в этом море звуков нам было так чудесно, что я вам даже передать этого не могу. Мои хозяева просто ошалели от этого блаженства. Они начали играть, как малые дети. Юный Хозяин, например, брал сестру за руку и говорил:

— Ужасно хочу послушать, как звучит твоя рука!

И рука немедленно отвечала голосом скрипки. Сестра, в свою очередь, брала Хозяина двумя пальцами за нос и спрашивала:

— А как будет звучать этот конопатый нос?

И сразу же что-то тонкое и весёлое пищало ей в ответ.

— Подожди! — радостно встрепенулся Вовка. — Не послушать ли нам, как у Амадея звучит хвост?

Должен вам признаться: в моей жизни это был первый (и думаю, последний) случай, когда я охотно позволил подержать себя за хвост. Мне и самому было интересно, как же он звучит? К моему глубокому изумлению, мой хвост запел тенором и сразу дал петуха. Хозяева засмеялись.

Вдруг я увидел в высшей степени странное зрелище: на ковре рядом с сундуком появилась мышь. Она встала на задние лапы, а передние сложила перед мордочкой точно так, как это делают люди, когда им надо выразить своё восхищение. Конечно, она была тоже очарована этой Симфонией… И вот что странно: мне совсем не хотелось кидаться на неё и хватать зубами. Понимаете? Не хотелось, и всё тут! В моём кошачьем сердце не оставалось ничего, кроме любви.

Я поглядел на моих хозяев.

Они стояли и слушали музыку с нарастающим восторгом — это было видно по их лицам. И они смотрели на широко раскрытую дверь Музыкальной Комнаты: оттуда шла новая музыка. Там возник и начал разгораться удивительный нежно-голубой свет… Скрипки, арфы, валторны и трубы, собранные руками их деда, вдруг зазвучали все разом, приветствуя счастливых обитателей дома. И над всем этим царил самый волшебный голос, который вызывал у меня уже не страх, а тихое благоговение… Вы уже догадались: это был голос флейты Орфея.

Хозяева посмотрели друг на друга:

— Пойдём туда?

— Пойдём!

А потом они взялись за руки и ушли, словно по воздуху, прямо внутрь этого голубого сияния, — туда, где вечно звучат нежные скрипки, где не бывает ужасных бурь, ночных страхов и злых людей, где собаки любят котов, а коты дружат с мышами, где даже во сне вы не увидите чёрных крыс, туда, где всюду царит одна лишь Волшебная Флейта в руках искусного мастера — единственного, кто знает секрет, как с помощью семи музыкальных нот заставить цвести и благоухать целый мир!

Они шли, и голубое сияние поглощало их… Пока я их не потерял из виду, мне надо идти за ними. Не сетуйте, что я так не вовремя исчезаю! Ведь на новом пути их будут ждать новые приключения, и без меня, конечно, им обойтись трудно (не правда ли, вы убедились в этом?).

Так что — до свидания, друзья!

Послесловие

Читателю, может, интересно было бы узнать — что стало с героями нашего рассказа после описанных выше событий?

Время тревог и страхов для них кончилось. Они остались жить в том же доме, — и теперь, слава Богу, могут спокойно спать: никто уж не бродит ночью по музыкальным половицам, никто не караулит под окнами, пугая котов и случайных прохожих, никто не музицирует при свечах на загадочных инструментах из коллекции дедушки Елисея… Да и сама эта коллекция теперь, наконец, отправлена в краеведческий музей. Туда же устроилась на работу и Машенька Коростылёва. Теперь она — экскурсовод в том самом зале, где стоят виолы, гамбы, лютни и органолы… Чтоб лучше о них рассказывать, ей пришлось на многих из них научиться играть. Но за чёрный рояль она больше ни за что не сядет, сколько бы вы её ни упрашивали: до сих пор ей мерещится та страшная лунная ночь, и колдовская сила, управлявшая её руками, и угрюмая фигура Табольда в чёрном плаще — огромная тень за спиной…

Что касается Вовки — теперь он всерьёз занялся музыкой, учится в музыкальной школе, играет на фортепиано, на гитаре, — и, конечно, на флейте. А главное — всё свободное время он что-то мастерит: модели самолётов, шкатулки с секретом, транзисторные радиоприёмники… Хочет добраться и до музыкальных инструментов, — но тут ему пока что не хватает знаний и (чего уж греха таить!) -терпения. Однако всё равно каждый день он что-нибудь мастерит, вся его комната завалена разнообразными деталями от моделей.