Шкатулка Люцифера

– А ну рассказывай толком и по порядку! – потребовала Агриппина и для большей убедительности еще раз встряхнула несчастного алкоголика. Как врач, она понимала, что точно рассчитанное физическое воздействие замечательно освежает память. Особенно у людей с неустойчивой психикой, подорванной регулярным употреблением алкоголя.

Федор клацнул зубами, жалобно икнул и приступил к рассказу.

Если верить его изложению, он мирно дремал на ватном одеяле под дверью своей комнаты, поскольку жена Валентина, уйдя на работу, заперла двери на замок, а ключ унесла с собой. Федор давно примирился с существующим положением вещей и даже ничего не ответил на ругань старухи Курослеповой, которая перед походом в магазин обругала его по-всякому. Федор обрадовался наступившей тишине, как вдруг в квартире неизвестным способом появились два весьма подозрительных типа, которые грубо подняли его на ноги и принялись допрашивать. Собственно, интересовал их один вопрос – в какой комнате проживает Агриппина Кудряшова.

– Ох, сомневаюсь я, что они сами в квартиру проникли! – проговорила Агриппина, которая хорошо знала слабохарактерного соседа. – Не иначе, как сам ты их запустил!

– Зачем сам? Почему сам? – заюлил Федор, из чего Агриппина сделала вывод, что ее догадка вполне справедлива.

– А если ты сама все знаешь, так чего меня спрашиваешь? – обиженно протянул алкоголик.

– А как они выглядели – это-то ты помнишь?

– Вот с этим сложнее… – Федор виновато потупился. – Память у меня не та, что прежде… вроде бы один длинный, другой короткий, и оба такие… кожаные.

– Ладно, продолжай!

– Я, Агриппина, долго держался! – гордо заявил Федор. – Прямо как партизан на допросе. Помнишь, фильм такой был – «Подвиг разведчика»? Вот это прямо про меня! Не выдавал им тебя… потому как сразу видно – опасные они люди, криминальные, или даже еще хуже… Но сама знаешь – возможности человеческого организма не безграничны, и после жестоких пыток и избиений пришлось мне им показать твою комнату… Ну, тогда они туда проникли, а меня, как нежевательного… то есть нежелательного свидетеля решили устранить, для чего ударили чем-то тяжелым по голове. Мой богатырский организм победил смерть, я выжил, как ты видишь, но после того удара больше ничего не помню…

Увидев в глазах соседки явное недоверие и сомнение в своей стойкости, Федор с гордостью предъявил ей свою голову, на которой под спутанными и давно немытыми волосами просматривалась заметная кровоточащая ссадина.

Хоть Агриппина и рассердилась на соседа, но, как настоящий врач, увидев такое серьезное повреждение, охнула и потащила его в ванную комнату.

Как и в остальных помещениях удивительной квартиры, в ванной царила совершенная пустота – жлобы-соседи не держали здесь ни мыла, ни полотенец, ни каких-либо других средств личной гигиены. По мнению Курослеповых, каждому полагалось приносить свое. Первое время Агриппина пыталась бороться с такой постановкой вопроса. Она покупала мыло и оставляла его в ванной. Мыло пропадало в тот же день вместе с мыльницей, как и туалетная бумага. Пришлось смириться.

Агриппина принесла из своей комнаты пузырек медицинского спирта, кое-как промыла им рану доморощенного партизана и заклеила ее бактерицидным пластырем.

Почувствовав запах спирта, Федор оживился. В глазах его появилось задумчивое выражение, губы тронула легкая просветленная улыбка.

– Медицинский… – проговорил он мечтательно. – Девяносто шесть градусов… я прямо как будто молодость вспомнил, годы свои золотые… а нельзя ли мне, Груня, хоть немножко внутрь? Для поддержания ослабленного постоянными стрессами организма? Буквально пять грамм? Ну, или пять с половиной?

– И не мечтай, – строго отрезала Агриппина, закручивая пузырек. – Алкоголь – это яд. И какими же стрессами, интересно знать, ослаблен твой организм?

– Как – какими? – воскликнул Федор в праведном возмущении. – А повсеместное обнищание народа? А сложная международная обстановка? А глобальное потепление, наконец? А таяние антарктических льдов? Как я могу быть спокоен в таких обстоятельствах?

– Ты бы лучше пить бросил и на работу устроился, чем за Антарктиду переживать, – проговорила Агриппина, наклеивая для верности еще одну полоску пластыря.

Разделавшись с соседом и отправив его обратно на одеяло, Агриппина вернулась в свою комнату.

История, рассказанная Федором, казалась бессмысленной и неправдоподобной, но никаких других объяснений устроенному в ее жилище погрому у нее не нашлось. Как человек практичный и реалистический, она не стала ломать голову над неразрешимой загадкой, а принялась наводить в комнате хотя бы некоторый порядок.

Через час здесь хотя бы можно было находиться без вреда для психики. Агриппина решила наконец отдохнуть, но тут вспомнила, что до сих пор не разобрала дорожную сумку, с которой вчера приехала из Таллинна. В этой сумке были кое-какие необходимые вещи, поэтому она выволокла ее из-под вешалки, куда засунула накануне.