Шкатулка рыцаря

Изумился. Будто металлическая струна, напрягшись, лопнула, долгий звон вошел в стены приказа, легкий, ясный, высокий, будто птичкины голоса славу пропели, а сама шкатулка, обретение дьявольское, морок, наваждение, начала стекленеть, подрагивать, будто постный прозрачный студень, и сама собой растаяла в воздухе.

— Свят! Свят! Свят!Крикнул на помяса:

— Людей пугаешь!

Фимка Устинов честно пучил испуганные синие глаза, левой рукой растерянно держался за бороду. Не было у него сил возразить дьяку. Шепнул только: «Свят! Свят! Свят!» И дышал густо.

14 июля 1993 года

Лучше всего праздничный вечер запомнится вашим гостям, если вы отравите их копчеными курами, купленными в магазине «Алау-2», ул. Горького, 19.

Шурик раздраженно проглотил слюну.

Уже совсем собравшись позавтракать, он не нашел в кармане бумажник.

Скорее всего выронил, когда прыгал с балкона. Прекрасная возможность проверить талант Лигуши, но лучше бы другой вариант… Еще эта Анечка… Работник библиотеки и вдруг телефонный секс… О времена! И этот безумец Дерюков, стрелявший в Константина Эдмундовича…

Как выяснилось в отделении, куда Шурик доставил человека с обрезом, Дерюков совсем недавно вышел из психлечебницы, закрытой по финансовым обстоятельствам. Печальным, разумеется. А Дерюков с детства жил светлой мечтой: победить всех бесчисленных каменных гостей, заполонивших страну и его родной город. Первооткрыватели, первопокорители, герои, спортсмены, балерины, просто неизвестные мужчины в орденах, в мускулах, в шляпах — все стояли у него поперек горла. «Куда ни сунься, — искренне кричал Дерюков, — везде каменные гости. На садики у нас денег нет, вот даже психушку закрыли, а как монумент соорудить начальнику — вот миллионы!.. А теперь еще максимки пошли!»

«Вы и с беженцами ведете войну?» — поинтересовался Шурик.

«Пока нет, — вызывающе ответил Дерюков, шумно сморкаясь в огромный клетчатый платок. — Пока готовлюсь. Пока не тяну на два фронта. Мне бы подлечиться да с каменными гостями покончить! Вот тогда…»

Милиционеры, присутствовавшие на допросе, захихикали.

«А мне, между прочим, показалось, — заметил Шурик, — что ты, Дерюков, целился в Ивана Лигушу».

Ничего ему показаться не могло, ибо вмешался он в происходящее уже после выстрела, но на всякий случай он так спросил, и псих Дерюков несказанно удивился:

«Это как так? Зачем мне стрелять в Ивана?»

Короче, пустое дело. Отпустили психа. Обрез, правда, оказался меченым. Именно из него в апреле стреляли в Лигушу. Небезызвестный Костя-Пуза стрелял. Не важно, из ревности, как считала Анечка Кошкина, или из хулиганских побуждений, как считал следователь. Шурик, кстати, с тем следователем познакомился. Неторопливый кудрявый человек спокойно пил чай в отделении, приходил беседовать с кем-то из будущих подопечных. «Вы-то как думаете? — простодушно спросил следователь у Шурика. — Вы все же из столицы Сибири, у вас там виднее. Как думаете, из каких побуждений Соловей в Лигушу пальнул?»

«Из общечеловеческих, — ответил Шурик. Его злила история с Дерюковым. — Вы мне лучше скажите, почему Соловей, выбрасывая обрез, не вынул патроны?»

Следователь не ответил.

Господин президент! Софию Ротару как делить будем?

Перерыв карманы, Шурик набрал мелочишки на кофе. Официант, не вчерашний, свежевымытый, благоухающий одеколоном, понимающе сощурился:

— Без полного завтрака?

— Это что такое?

— Холодная курица, салат, овощи, немного фруктов, сыр, печенье, кофе со сливками.

— А неполный это как?

Официант ухмыльнулся, правда, не обидно:

— Я вам булочку принесу. Булочки у нас выпекают отменно.