Шкатулка с бабочкой

— Нет, спасибо тебе! — ответила бабушка, касаясь ее щеки нежным движением своей морщинистой руки. — Я думаю, что совсем скоро именно так все и будет.

Глава 42

Польперро

Опечаленная внезапным отъездом детей в Чили, Элен сидела на диване у Тоби, делясь с Растой пакетом шоколадных бисквитов. Она сердито жевала, представляя себе душераздирающие картины их воссоединения с Рамоном и его родителями, дом на побережье в Качагуа и все прочее, что с этим было связано. Но к тому моменту, когда она добралась до дна пакета, ее мысли как-то незаметно сосредоточились на Артуре.

Это казалось невероятным, но Артур не предпринимал ни малейших попыток к общению с ней. Даже во время драматических событий с Хэлом и их последующего отъезда. Ни слова. Она ощущала себя безнадежно брошенной и одинокой. Она нуждалась в нем, нуждалась в его обществе и его сочувствии, но, что самое удивительное, она понемногу стала скучать без тех его особенностей, которые раньше высмеивала: его смешной походки, его энтузиазма и задора, его упитанной фигуры и мягких толстых пальцев. Физически он не имел ничего общего с Рамоном, но ее сердце стремилось к Артуру, и она полностью возлагала на себя всю вину за то, что он ее прогнал.

Последние несколько недель, по мере того как она понемногу избавлялась от былых иллюзий, проходили болезненно. Рамон, живший в ее памяти, не был реальным человеком. Он принадлежал к прошлому, которое давно иссякло и умерло. С равным успехом она могла тосковать по призраку. В то же время она не сумела разглядеть достоинства человека, с которым решила разделить свою жизнь, который был настоящим и нуждался в ней. Она оказалась полной дурой. Как мудро заметил Тоби, она никогда не удосуживалась учиться на собственных ошибках и никогда не была счастлива тем, что имела. Элен искала счастья только в прошлом. Тем не менее Артур всегда любил ее, несмотря на все ее недостатки. Она смяла опустевший пакет и швырнула его в огонь, где тот мгновенно вспыхнул и превратился в пепел.

Она начнет все сначала и на этот раз сделает все правильно.

Артур сидел в своем офисе, глядя в окно на шумную улицу. Последние несколько дней непрерывно моросил дождь. Он ощущал внутреннюю опустошенность и неспособность сосредоточиться на работе, что было очень странно, потому как работа всегда была для него способом ухода от домашних проблем и снятия напряжения. Держа в руках карандаш, он машинально рисовал в блокноте печальные лица. Пришлось попросить секретаря передать необходимые сообщения, поскольку он был не в настроении для телефонных звонков, требующих концентрации внимания. Он мог сейчас думать только об Элен. У него была надежда, что она сможет предпринять усилия, чтобы вернуть его, но, к сожалению, он ее переоценил. Никаких новостей, кроме гнетущей тишины, которая говорила сама за себя. Неужели их брак действительно почти ничего для нее не значил?

Он уставился на настенные часы, наблюдая, как секундная стрелка не спеша, с меланхолической регулярностью ползает по циферблату. День тянулся медленно и тоскливо. Как, впрочем, и все последующие дни, после той ночи, когда он не впустил Элен в дом. Ее крик все еще звучал в его ушах, но он подавлял в себе жалость, убеждая себя, что поступил правильно. Но, тем не менее, она не вернулась, и он оказался перед тем грустным фактом, что она уже никогда не будет с ним.

Наступило время надевать пальто и уходить из офиса. Сопротивляясь порывам ветра, он сел в автомобиль и отправился домой, сражаясь с плотным потоком машин. Но больше всего ему приходилось сражаться с желанием сдать свои оборонительные позиции и попросить ее вернуться. Ему приходилось выдерживать такие сражения каждый день, но пока решительность позволяла ему одерживать в них победу.

Уже стемнело, когда он подъехал к дому. В подавленном настроении он подумал о том, что надо что-то придумать на ужин, мысленно перебирая варианты, включавшие тарелку овсянки или сыр и бисквиты, и припоминая, что и в меню телевизионного вечера тоже не предполагалось ничего достойного. Неожиданно он заметил, что в доме горит свет. Очевидно, освещение забыла выключить уборщица, приходившая дважды в неделю. Он подумал, что это самое малое, что ей следовало бы делать, поскольку работы у нее теперь было мало, так как солидная уборка требовалась только после Элен, а за ним убирать не было нужды. В доме царили порядок и уныние, достойные музея. Но как сильно он хотел, чтобы хаос, вносимый супругой, снова наполнил этот дом жизнью.