Шкатулка с драгоценностями

Я напилась папиного хереса... поверь мне, когда-нибудь я в этом преуспею! Дело в том, что ты сделал меня ужасно застенчивой. Мне казалось, я знала вас обоих, но вдруг поняла, что и ты, и Джордж, и даже Нэнси стали другими. Оказалось, что я единственная из нас, кто еще цепляется за прошлое, за нашу неразлучную четверку! Вы же все пошли дальше! Я знаю, что этот разговор не имеет смысла, и прошу прощения (во всем виноват херес!), но теперь ты все знаешь. Когда дело доходит до написания писем, я становлюсь косноязычной, но даю слово, что все это время думала о тебе!

Стивен, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал: я никогда не забуду ту ночь в саду! Знаю, я тогда рассердилась на тебя, но только от удивления и отчасти от стеснения. А на самом деле это была совершенно особенная ночь. И гак, как целовал ты, меня никто никогда не целовал!

Я не очень связно излагаю (опять херес!). Я думаю о тебе, когда остаюсь одна. Я испытываю к тебе очень сильные чувства, о которых не могу говорить даже под винными парами.

Вот так. Надеюсь, это заставит тебя улыбнуться. Стивен, я понятия не имею, чем ты живешь, и мне очень жаль, если все мои слова покажутся тебе пустой банальностью. Не могу делать вид, что хоть отдаленно понимаю войну, понимаю, что значит сражаться.

Я непростительно редко пишу тебе, но надеюсь, ты все равно меня простишь. Ответь мне, если можешь, береги себя и Джорджа. Я хочу, чтобы ты вернулся и снова целовал меня.

Любящая тебя Грейси».

На следующее утро после завтрака значительно освеженная Грейс (от головной боли не осталось и следа) поднялась к себе, чтобы взять письмо и, пока не передумала, отнести его на почту.

«Я не буду его перечитывать», – говорила она себе, но, конечно, перечитала. И покраснела. Затем прочла снова, покраснела еще сильнее и застыла на месте.

«Одумайся и вспомни о Стивене, – уговаривала она себя. – Ты это написала, а теперь должна послать».

Она положила письмо в конверт, запечатала его и помчалась вниз за пальто и ключами.

Но за те несколько минут, что она провела наверху, в дверь позвонили, и все изменилось. Через открытую дверь в гостиную она заметила миссис Уилкинс. Та сидела в кресле, закрыв лицо руками, а мистер Уилкинс стоял у камина и глядел на огонь. По его лицу текли слезы.

– Иди сюда, дорогая! Где твоя сестра?

Сердце у Грейс учащенно забилось. Рука разжалась, и письмо упало на пол. Она услышала собственный голос:

– Кто?

Стивен был убит при артиллерийском обстреле в сражении при Лоосе. Его смерть изменила все. До этой поры сестры Резерфорд жили как под колпаком в то время, когда где-то шла война. Конечно, они знали, что кто-то умирает, но до сих пор не ощутили, что такое настоящая потеря.

Грейс поступила в университет, но это показалось ей таким неуместным, когда погиб Стивен, а Джордж был так далеко. Следовало бы заняться чем-нибудь более полезным. Несмотря на протесты родителей, она бросила учебу и поступила работать на военный завод, твердо веря, что самый прямой и эффективный способ внести свою лепту в общее дело – делать оружие собственными лилейно-белыми ручками. Оружие, предназначенное убивать тех, кто убил Стивена.

Грейс работала как автомат, не оставляя себе времени на уныние. Другие женщины из менее привилегированных слоев общества смотрели на нее со странной смесью благоговения и пренебрежения. Не в состоянии понять, почему столь состоятельная девушка поступила на такую работу, где постоянно имеешь дело с тротилом, вызывающим желтуху, за что их прозвали «канарейками», вместо того, чтобы найти себе более легкую и благородную работу, они относились к ней с подозрением и старались держаться от нее подальше. Кроме Грейс из состоятельной семьи была только инспектор благотворительной деятельности, которая, как быстро поняла Грейс, получила свое место исключительно по праву рождения. Единственной заботой этой женщины было старание скрыть свою некомпетентность за фасадом утонченной деликатности, как можно скрыть беспорядок в углу комнаты, прикрыв его кружевной занавеской. Эта женщина, Эмили, сразу же проявила к Грейс снисходительное дружелюбие, но это было оскорбительнее, чем мягкая враждебность остальных женщин. Еще более нестерпимыми были намеки Эмили о ее планах повысить Грейс, перевести с «производственной линии» на более чистую работу.

– Это всегда была безумная идея, – заявил Гарольд. – Такой светлый ум пропадает! Ты должна бросить эту работу и вернуться в университет. Если ты действительно хочешь выполнить свой долг, можно же что-нибудь делать безвозмездно, как твоя мама и сестра.

Нэнси, днем работающая в офисе, собирала средства в пользу семей погибших на войне, находящихся в стесненных материальных обстоятельствах. Кэтрин, наряду с другими членами СПОЖ, вступила в женскую полицию и вечерами патрулировала в униформе на Пустоши, разговаривая по душам с девушками, сбившимися с пути истинного, и большим жезлом разгоняя примостившиеся в кустах парочки.