Шкатулка с драгоценностями

Некоторое время они стояли молча, прислонившись к стене сарая, густо покрытой плющом. Слушая дыхание друг друга, чувствуя биение сердец друг друга. Грейс представила, что они будут стоять здесь вечно, как статуи, а их будет окутывать плющ, постепенно завладевая ими.

В конце концов Грейс прогнала мечту.

– Стало так тихо, правда?

– Полагаю. – Он погладил ее волосы. – Почему бы нам не прогуляться вместе? Пойдем на пляж, как собирались сегодня утром?

– Да, конечно, давай. Я только сбегаю за шалью.

Она знала, что после обеда оставила шаль – шелковую, розовую с золотистым, в восточном стиле и с длинной бахромой – на спинке стула в столовой. Но там ее не было. Не нашлась шаль и в спальне. Вернувшись в гостиную, чтобы поискать там, она обнаружила за стойкой бара Бэбс, наливающую в высокий стакан джин.

– Хотите джина, Грейс? – спросила Бэбс, протянув руку ко второму стакану.

– Вообще-то я собралась на прогулку с О'Коннеллом.

– Странно, что вы его так называете. – Бэбс выдавила лимонный сок в оба стакана и добавила сахара. – Я думала, он для всех Пат. Давайте же! Он может подождать несколько минут. И вообще, я уже налила. – Она добавила в каждый стакан немного содовой из сифона.

– Хорошо. – Грейс взяла стакан. В конце концов, разве она не решила, что для О'Коннелла неплохо немного помучиться?

– Чин-чин! – Бэбс подняла свой стакан, и они чокнулись. Затем она села на диван и похлопала рядом с собой. – Я просто обожаю вашу колонку, Грейс! Ах, что-то не так? Я совершила оплошность?

Грейс поморщилась.

– Вы вообще не должны знать, что ее веду я. Я никому не говорю.

– Ох уж этот противный Пат! – Бэбс покачала головой. – Он хотел, чтобы вы произвели на нас впечатление. Впрочем, не волнуйтесь, дорогая. Я никому не выдам вашу тайну. И Сесил, конечно, тоже.

– И Верити, и Сэм. – Грейс думала обо всех тех, кто недавно узнал о Дайамонд Шарп. Шеридан, Крамер, Маргарет, Генри Пирсон...

Обе сделали по глотку. Напиток был очень крепким.

– Значит, вы давно знаете Пата? – начала Грейс.

– Я бы сказала, да. Много лет. Фактически столько же, сколько знаю Сесила. Между нами было некое... прочное взаимопонимание.

Намек на то, что Барбара и Пат когда-то были любовниками или, по крайней мере, обсуждали эту возможность, был ясен. Только как давно это было? Грейс представила, как О'Коннелл до сих пор расхаживает по саду и с нетерпением ожидает ее. Шатается.

– А Джон Крамер?

– Я уже вам об этом говорила. Они оба учились с Сесилом в Йельском университете. Я знала их всех, когда они были просто компанией молодых ветреников. – Она нахмурилась. – Можно ли говорить о ком-нибудь, как о «компании молодых ветреников»? Или правильно только выражение «компания молодых ветрениц»?

– Может быть, назовем их юнцами? – предложила Грейс. – Я представляю их юнцами.

Чуть заметная улыбка.

– Откуда вы знаете Джона?

Грейс сделала большой глоток джина.

– Он друг моей сестры.

– Эти два парня представляют собой нечто особенное. Она, конечно, не могла выбрать между ними. Вы знаете, кого я имею в виду. Я не люблю произносить ее имя. А потом, когда все было решено и она вышла за Джона, не смогла оставить Пата в покое.

Обе посмотрели на отражение Барбары во французских окнах. Она была не из тех женщин, кто просто «сидит». Они все время осознают свою эффектность, постоянно принимают какие-то позы.

– Вы ее хорошо знали? – осведомилась Грейс.

– Не очень. Она была не в моем вкусе. Всегда немножко не в себе. Мужчины, которые влюбляются в подобных девушек, такие глупые, правда? Она, конечно, была красива. И часто очень занятна. Именно на эту непредсказуемость запали оба парня. Но она была несколько опасна. – Бэбс посмотрела на Грейс поверх высокого стакана. – Ни здравого смысла, ни осторожности. Ей не было дела до того, что случится с ней и с остальными. Всегда заходила слишком далеко. Вот почему ее, в конце концов, так часто изолировали. Да еще приступы дурного настроения и бредовые фантазии. Если честно, она сама себя довела. Я знаю, это звучит жестоко, но уверена, что так думаю не я одна. Она никогда не была по-настоящему здоровой или счастливой, а лишь выжимала из всех соки. Без нее всем стало легче.

– А как же дочь? Ей тоже стало легче?

– Вероятно, да, если вспомнить, как вела себя эта мамаша. – Бэбс опустошила стакан. – Еще?

Грейс кивнула и протянула свой стакан. Бэбс налила.

– Правда, Грейс, если бы вы знали хотя бы половину! По-моему, в ее планы входило принести своим самоубийством как можно больше неприятностей. Им обоим. Она хотела сфабриковать улики против Пата и наказать Джона.

Когда я думаю, как она сидела в этой клинике и что-то замышляла, у меня закипает кровь!

У Грейс на языке вертелся ответ, что на уме у Евы, когда она готовилась убить себя, наверное, было совсем другое, но что толку было это говорить? В конце концов, она ведь не знала Еву. Зачем ей бросаться на ее защиту? Лучше разговорить Барбару на другие темы. Она была явно настроена посплетничать...

– Итак, будучи все эти годы рядом с Патом и Джоном, вы, должно быть, видели множество женщин, которые появлялись в их жизни?

Смешок.